Счастливчик Леонард - Владимир Корн

Мне, как мужчине, хорошо было известно, после чего именно я начинаю умирать с голоду!

По‑моему, у меня и ключицы обе сложились, и даже кости черепа, настолько быстро я на этот раз преодолел щель. До боли в пальцах сжимая кирку, я едва не рычал от ярости, готовый снести голову тому, кто по понятной причине удостоился от Клер таких слов и такого отношения. Когда я выскочил из‑за камней, то обнаружил ее с котенком на руках. Увидев меня, Клер взвизгнула. Еще бы, не сразу признаешь человека, если у него открыт в зверском оскале рот на перекошенном от ярости перепачканном лице, а в руке он держит занесенную для удара кирку.

– Лео, что с тобой?! Где остальные? Что с вами случилось? – испуганно затараторила она.

Время от времени мне – впрочем, как и всем остальным – приходится чувствовать себя дураком. Но на этот раз я осознал себя им в полной мере.

– Ничего не случилось, все хорошо. Откуда он тут взялся?

– Не знаю, сам пришел. Наверное, с хутора прибежал. – Есть тут такой в получасе ходьбы. – Посмотри, какой он миленький! – Клер погладила котенка, продолжая смотреть на меня с некоторой опаской. – Лео, с тобой точно все в порядке?

Я посмотрел на кирку, которую по‑прежнему держал в отведенной для замаха руке, отбросил ее в сторону и потянулся к котенку, чтобы погладить. Тот действительно выглядел таким милым, что так и подмывало его потискать. Клер загородила его от меня всем телом:

– Не трогай его! Ты сделаешь ему больно! Или того хуже!

– С чего ты взяла? – Я даже ошалел от услышанного.

– Вон как ты с оленем поступил!

А ты, значит, его не ела? Еще и нахваливала. Что за двойные стандарты? Но я промолчал.

То, что в деревне что‑то произошло, было понятно издалека. Люди собрались толпой и что‑то горячо обсуждали. Среди них я увидел и обоих кузнецов, причем у Алекса было потерянное лицо. Да что там, он выглядел так, будто весь мир рухнул.

– Что случилось? – Михай казался спокойнее других, что неудивительно. За свою долгую жизнь ему довелось пережить так много, что надо было случиться чему‑то из ряда вон выходящему, чтобы он действительно впечатлился.

– Побывали у нас тут, – зло ощерился он. – Стервятники.

– Какие стервятники?

Стервятниками можно назвать кого угодно, хотелось бы уточнения.

– Да самые настоящие, – снова непонятно объяснил Михай. – Из тех, что питаются падалью.

На всякий случай мы все четверо посмотрели в небо. Может быть, имеются тут какие‑нибудь особые птицы, от которых людям житья нет? Как, например, на родине у Головешки.

– Не туда смо́трите.

– А куда надо смотреть?

– Вон туда. – И Михай указал рукой на запад.

На западе заходило за горы солнце, но и только лишь.

– Там Любрен, город такой, – видя наше недоумение, пояснил он. – Оттуда они и прибыли.

– Стервятники?

– Да.

Слово за слово мне удалось Михая разговорить. Как выяснилось, имелась у них небольшая задолженность в податях. Давно уже, несколько лет. В последнее время они платили подать исправно, а поскольку задолженность никто с них не требовал – посчитали, что про нее забыли. Оказалось, никто про нее забывать и не подумал. Более того, пересчитали с такими процентами, что, когда объявили сумму, народ вздрогнул. Хуже того – стервятники, как выразился Михай, не шли ни на какие уговоры, требовали всю сумму сразу и немедленно.

Оно и понятно: ведь за должком явились не обычные мытари.

– Разбойники, настоящие разбойники, – рассказывал Михай. – Да и как они могут быть другими, если это они и есть? Раньше на больших дорогах душегубством занимались, а потом объявился в наших краях Колтур, главный у них, и предложил другое занятие. Теперь скупают они долги, а затем выбивают их, не гнушаясь ничем. И деревню подпалить у них в порядке вещей, и посевы потравить, а случается, что и люди исчезают. Словом, так душегубами и остались, только сейчас у них власть за спиной. Я тут задним умом подумал – никто про наш должок и не забывал вовсе, просто ждали, когда процент побольше набежит.

– И что в итоге?

– В итоге все очень плохо, Лео. Наскребли всем миром, сколько смогли, не знаю теперь, чем подати платить будем, но даже этого не хватило.

– Сколько их было? – влез в разговор Головешка.

– Восемь человек – если их людьми можно назвать.

– Так что же вы их не… того?

– Эх, – вздохнул Михай, всем своим видом показывая, что большей глупости сморозить у Головешки бы и не получилось, – ну «того» бы мы их, и что потом? Я же объяснял: не вели бы они себя так, если бы власть за ними не стояла. Сниматься всей деревней и в бега подаваться? Только куда? Где оно, по‑другому?

– Так чем закончилось‑то?

– Фелицию они забрали, Алексову невесту. Продадут ее теперь в невольницы. Этим и закончилось. – И Михай снова тяжело вздохнул.

Мы вернулись с Клер в отведенный нам дом, оставив Блеза с Тедом в бурлящей толпе народа, которая так и не думала расходиться. Девушка посмотрела на меня раз, другой… Я старательно делал вид, что взглядов ее не замечаю. Наконец она не выдержала:

– Лео, мы должны помочь Алексу!

– Как? Выплатить недостающие деньги? И откуда они у нас? У самих кот наплакал. Или поменять Фелицию на тебя? Они согласятся не колеблясь.

Невеста Алекса – девушка, конечно, интересная и даже красивая, и все‑таки никакого сравнения с Клер. Хотя нисколько не сомневаюсь: для Алекса она – самая‑самая!

– А ради меня ты бы сделал?

– Ради тебя – да! – И снова я нисколько не сомневался.

– Тогда давай договоримся – ты ее спасешь, а я буду приходить к тебе по ночам.

С этим у меня действительно были проблемы: де‑юре, как выразились бы стряпчие, я был ее господином, но по факту плевать она на это хотела. Нет, за неделю нашей жизни в селении один раз все‑таки случилось, но и только лишь.

– Всю жизнь?

– Целый месяц, Лео!

– Всего‑то?

– Лео, целый месяц я буду приходить к тебе такой, какой ты только пожелаешь: послушной, страстной, романтичной, нежной, стервозной, ласковой… Какими еще женщины бывают?

– Три месяца.

Для себя я все решил еще до разговора с Клер, но ведь ей знать об этом было необязательно?

– Лео, месяц – это целых тридцать дней! Вернее, ночей. Тридцать, Лео!

Из них несколько ночей придется так или иначе вычеркнуть…

– Два месяца.

– Лео, сейчас я пущусь в погоню сама! Конечно же я погибну, и тогда у тебя не будет даже этого!