Голос призрака - Виктория Холт

— Шарло француз до такой степени, что не принимал ничего, что не является французским. Мой отец такой же по отношению к Англии.

— Похоже, что это мужской недостаток.

— Что ж, возможно. Похоже, твоя мать может быть или француженкой, или англичанкой… в зависимости от того, что требуется. Это относится и к тебе, Клодина.

— Дом там, где те, кого ты любишь. Это не здание или кусок земли, я уверена в этом.

— Значит, это твой дом, Клодина.

— Моя мать здесь. Я считаю, что дом всегда будет там, где она.

Затем он сказал:

— А как насчет… других?

Я прямо посмотрела на него и ответила:

— Да… и другие.

— Например, я?

— Конечно же, Дэвид.

Ты выйдешь за меня замуж, Клодина? И я ответила:

— Да, Дэвид, выйду.

Впоследствии я удивлялась, почему ответила так быстро, хотя с тех пор, как Джонатан уехал и я все больше и больше привязывалась к Дэвиду, в сердце моем все еще не было уверенности.

Оглядываясь назад, думаю, что я хотела просто вырваться из этой трясины уныния, в которую мы все, похоже, погружались. Я хотела, чтобы что-нибудь произошло, что-нибудь такое, что вывело бы нас из этого состояния. Поскольку Джонатан уехал так легко, бросив меня на волю случая, — говорила я себе, — то Дэвид и есть именно тот, кого я люблю. И, давая обещание, я пыталась убедить себя, что поступаю правильно, так как всегда чувствовала это сердцем.

Дэвид торжествовал, и почти сразу же атмосфера в доме улучшилась. Уныние рассеялось, и какое-то время я тоже чувствовала себя вполне счастливой. Перемена в моей матери была поразительной, и Дикон был так доволен, что стало ясно — больше всего он хочет нашей свадьбы.

Моя мать окунулась в подготовку к ней с почти лихорадочной энергией. Когда справлять свадьбу? Не стоило долго ждать. Лето — лучший сезон для свадеб.

Конечно, лето скоро кончится. Был уже август, а для приготовлений нужно время. Может, конец сентября? Или начало октября? Наконец, решили, чтобы дать нам необходимое время для подготовки, это будет октябрь.

Был конец февраля, когда мальчики уехали во Францию. Иногда же казалось, что прошли годы.

Время шло, и я говорила себе по двадцать раз на дню, что поступаю правильно. Я была очень счастлива. У нас с Дэвидом было много общего, и мы будем счастливы всю нашу жизнь в окружении семьи.

«Это правда», — говорила я себе. Но почему же тогда я твердила это так настойчиво?

Я была рада, как всегда, видеть мать полной хлопот. Она была почти такой же как раньше, думая о том, сможет ли Молли Блэккет сшить свадебное платье и не обидит ли она ее, если наймет для этого придворную портниху. Занимая себя подобными проблемами, она, по крайней мере, не думала о том, что может случиться с Шарло.

В конце концов, она решила, что мода должна быть принесена в жертву человеческой доброте, и Молли взялась за работу с многими ярдами белого шифона и тонкого кружева. Я терпеливо ждала, в то время как она стояла на коленях у моих ног с подушечкой для булавок, а мои мысли возвращались к другому событию, когда Джонатан ворвался к нам и под надуманным предлогом отослал Молли, чтобы сжать меня в своих объятиях.

Платье должно было иметь успех и стать радостным событием в жизни Молли Блэккет. Оно висело в шкафу моей спальни целую неделю перед свадьбой, и каждую ночь перед тем, как отправиться в кровать, я смотрела на него и думала, что оно похоже на стоящий здесь призрак. Не призрак из прошлого, а призрак того, что будет. Однажды мне приснилось, что я надела его, а Джонатан пришел и, сорвав лиф с моих плеч, поцеловал меня.

Полагаю, что каждая девушка чувствует себя немного тревожно перед своей свадьбой. Я часто размышляла о тех свадьбах, которые совершались в знатных семьях. Как чувствует себя невеста, идя к неизвестному жениху? По крайней мере, я знаю Дэвида как доброго, интересного человека, который действительно любит меня, и, — говорила я почти вызывающе призраку в шкафу, — которого люблю я.

Днем мне было не так страшно. Катаясь с Дэвидом верхом по поместью, я чувствовала себя довольной. Такой и будет наша жизнь. Я полностью свыкнусь с ней. Я буду помогать ему в его хлопотах по поместью; мы будем ездить в Лондон. В действительности мы хотели сделать это во время нашего медового месяца. Я часто думала о той поездке в Италию, которую мы планировали, о посещении Геркуланума или Помпеи, но сейчас из-за войны с Францией это будет не просто. Я часто размышляла о том, что произойдет с англичанином, пойманным там в это время. Дикон говорил, что в стране такой беспорядок, поэтому они мало обращают внимания на иностранцев; они слишком заняты тем, чтобы убивать друг друга. Но я боялась за Шарло и Луи-Шарля так же, как и за Джонатана.

Мы решили, что поедем в Лондон… всего на неделю. Мы поплывем вверх по реке до Хэмптона, посетим театр и остановимся в семейном особняке, который станет нам на время домом.

Я не могла не думать о Венеции и итальянских песнях о любви, которые поют гондольеры, проделывая свой путь по темным водам.

Однажды мы возвращались домой мимо Грассленда, который принадлежал миссис Трент, и как раз в это время она вышла и окликнула нас.

Она мне никогда не нравилась. В ней было какое-то коварство. Когда я посетила Эверсли в самый первый раз, а я тогда была маленькой, я думала, что она колдунья, и поэтому боялась ее.

Почему я это чувствовала, мне было не совсем понятно, так как в молодости она, должно быть, была довольно симпатичной; но к ней относились с некоторой осторожностью, что заставляло и меня быть настороже.

Она приветствовала нас и сказала:

— Вот наши молодые невеста и жених… Зайдите, выпейте по бокалу тернового джина… или, если предпочитаете, вина из бузины, которое в этом году получилось хорошим.

Я хотела отказаться, но Дэвид уже поблагодарил ее и принял приглашение. Думаю, ему хотелось идти не больше, чем мне, но он был слишком мягкосердечен, чтобы отказаться.

По сравнению с Эверсли Грассленд был очень маленьким поместьем. Здесь было всего две фермы, но я слышала, что у миссис Трент очень хороший управляющий.

Мы вошли в величественный, с несколькими внушительными дубовыми колоннами, но маленький по сравнению с нашим в Эверсли холл. Она провела нас в скромную гостиную и позвала служанку, чтобы та принесла вина из бузины и тернового джина.

Миссис Трент так и излучала довольство. Я знала, что у нее бывает немного гостей. Я сделала вывод, что по некоторым причинам ее никогда не принимали соседи. С ней была связана скандальная история. Ее мать служила экономкой у моего дальнего родственника Карла Эверсли, в действительности она была его любовницей и к тому же вовсю обворовывала его. Разразился скандал, который учинила моя бабушка Сепфора, и дама исчезла, но не прежде, чем ее дочь стала работать у Эндрю Мэйфера и так вошла в его жизнь, что он женился на ней, и, когда вскоре умер, оставив ее с сыном, она стала владелицей Грассленда.