Растворяясь в ярком свете - Джессика Кусд Эттинг

Я со стуком опускаю кружку на столешницу.

– Что ты имеешь в виду? Ты же заверила маму, что с тобой все в порядке.

– Действительно, в порядке. – Она жестом указывает на себя, будто приглашая в этом лично убедиться. – Но это не значит, что я получила результат. – Тетя забирает мою кружку и споласкивает ее в раковине, словно мы говорим о пустяках, а не о вещах чрезвычайной важности. – Я старше твоего отца, поэтому представляется вероятным, что, будь я ген-положительной, симптомы бы уже так или иначе себя проявили. Однако тут ни в чем нельзя быть уверенной наверняка. У нашей матери болезнь стала прогрессировать ближе к шестидесяти годам, хотя мы в то время не осознавали, с чем имеем дело. Отправили ее в пансион для больных Альцгеймером, где она впоследствии и скончалась.

Я по-прежнему думаю о тетином признании.

– Ты так и не выяснила, носитель ли ты гена или нет?

– Решила этого не делать. По истечении шести месяцев сеансов терапии я вышла из кабинета, прежде чем доктор вскрыла тот конверт.

По какой-то причине это заявление бесит меня куда сильнее, чем все прочее, сказанное Синтией за утро.

– Так и я думала. Тебе определенно не понять, каково это.

* * *

– Тебе сейчас так же хреново, как и мне? – хриплым голосом интересуется Люси, когда я появляюсь в хижине.

Она – единственная, кто сегодня работает, хоть под этим и понимается, что она просто лежит безжизненной массой в пляжном кресле, напялив огромные солнечные очки и с силой сжимая стаканчик с кофе. Бумажные фонарики, вчера такие нарядные, сегодня изрядно растрепались на ветру и обветшали. Гирлянды огней больше не мигают, а небо серовато-пепельного – я бы назвала его трупным – оттенка. Неудивительно, что на пляже ни души.

– Я относительно в порядке. Ушла вчера, когда на танцполе стало слишком жарко. – Это определенно самое несуразное предложение, когда-либо слетавшее с моих губ. – А ты еще надолго задержалась?

– Достаточно надолго, так что теперь у меня в голове вместо мозга желе. – Она опускает ноги со стула и зарывает пальцы в песок. – Надо было написать тебе, чтобы привезла немного знаменитого зеленого сока Синтии.

Выпитый сок тут же начинает бурлить у меня в животе. Я беру стопку вчерашних чеков, чтобы подвести итог, потому что даже математика кажется мне сейчас куда более привлекательной, чем разговор о Синтии.

– Давай я сделаю. – Люси жестом велит мне передать ей стопку, хотя я уже открыла калькулятор в телефоне.

Плюхнувшись обратно в кресло, она быстро перебирает тридцать с чем-то чеков и минуту спустя возвращает мне.

– Общая сумма 302 доллара 47 центов.

– Как тебе это удалось?

Люси лишь плечами пожимает.

– Счет всегда мне легко давался. С четырехлетнего возраста я каждый год наряжалась на Хэллоуин в костюм с каким-нибудь математическим каламбуром и притворялась числом Пи.

– Вау! То есть я хочу сказать, что впечатлена твоей гениальностью. Да и четырнадцать лет подряд придумывать костюмы с математическими задачками – это, должно быть, непросто.

Люси стонет.

– Возможно, об этом следовало упомянуть в заявлении, которое я подавала в «Беркли».

– Мне казалось, ты говорила, что поступила в Санта-Круз? – сосредоточенно нахмурившись, говорю я.

– Только потому, что еще не получила ответа из «Беркли». Они заставляют ждать так долго! Если новостей не будет в течение двух последующих недель, я тебе точно скажу, каков отстой на вкус. – Она кисло улыбается. – А ты куда поступила?

– В Университет Колорадо.

– Это был для тебя вариант номер один?

– Вообще, у меня не было выбора.

Когда волейбольный тренер из Университета Колорадо приняла меня в команду, я испытала огромное облегчение. Я единственная из своих друзей не проверяла каждый вечер результаты приема по вступительным экзаменам на сайте комиссии, не хвасталась продолговатым сверкающим конвертом из вуза и не бронировала себе место на день открытых дверей в колледж, потому что считала все это чрезвычайно утомительным. Я бы даже не знала, с чего начать. То, что Брук там учится и Нина, вероятно, тоже поступит, значительно упростило мне муки выбора, и на предложение волейбольного тренера я ответила утвердительно.

Но теперь, находясь на пляже, я чувствую себя так, будто приняла это решение миллион лет назад.

Прибытие в кампус, заселение в общежитие, знакомство с одногруппниками – все это тоже представляется безумно далеким от нынешней меня.

Адова Бездна вдруг начинает вращаться у меня в животе, подобно глобусу.

– Ты в порядке? – спрашивает Люси, бросая на меня взгляд поверх солнечных очков.

– Да. – Я отворачиваюсь к стойке, чтобы она не увидела, как я судорожно хватаю ртом воздух.

К счастью, появление Бена через несколько минут отвлекает меня. Хотя видок у него тоже порядком потрепанный после вчерашнего – взгляд тусклый, а рука, когда он проводит ею по волосам, дрожит, – выглядит он все равно лучше, чем обычно. Возможно, потому что после давешнего разговора я перестала испытывать к нему раздражение.

Бен окидывает Люси взглядом, улыбаясь.

– Похмелье, Люси? – Она бормочет в ответ что-то неразборчивое, а он тем временем поворачивается ко мне: – Я повсюду искал тебя вчера вечером. Ты рано ушла домой?

– Похоже на то. – Еще один несуразный ответ в мою копилку. – Зачем я тебе понадобилась?

– Хотел рассказать о девушке, с которой познакомился.

Не знаю почему, но я вдруг очень радуюсь тому, что и правда рано ушла.

Люси чуть приподнимает голову.

– Это ты о той рыжеволосой штучке? Ну, с которой ты мило беседовал. Она была в желтом платье с большим…

– Да.

В знак одобрения Люси вскидывает вверх оба указательных пальца.

– Круто.

– Но… – Тут Бен умолкает и, выдержав паузу для пущего эффекта, продолжает: – Из-за тебя, Эбби, я не взял у нее номер телефона.

Люси тут же навостряет уши, чтобы не пропустить ни слова. Я краснею, хоть и понимаю, что он имеет в виду наш разговор о парне-спасателе, а не конкретно меня.

– Я всерьез намерен избежать повторения прошлого, – продолжает он.

Поверить не могу, что он действительно прислушался к моим словам.

– И?

– Я распознал тревожные симптомы. За пять минут она дважды повторила, что соседка по комнате ей завидует и что она дружит только с парнями, потому что девчонки «всегда обходятся с ней по-свински».

– Никогда не доверяй девушке, у которой нет подруг, – восклицаем мы с Люси хором и улыбаемся друг другу.

– Дело в том, что она всем своим видом транслировала сигнал SOS. Ну, как будто красным флагом махала. И знаешь, что я сделал?