Растворяясь в ярком свете - Джессика Кусд Эттинг

Мысленно я перебираю варианты.

Вариант А: оказаться в одной лодке с парнем, который гордится тем, что украдкой выведывает у людей их личные истории.

Вариант Б: вернуться в коттедж к Синтии, которая, кто бы сомневался, заставит меня завершить начатый утром разговор.

Вариант А предпочтительнее.

Бен уверяет, что байдарку проще всего спустить на воду с одной из безлюдных бухточек, поэтому мы отправляемся в отдаленную часть острова с изогнутой каменистой береговой линией, и там Бен затаскивает свое двухместное плавсредство в воду.

– Запрыгивай. – Он придерживает суденышко, чтобы мне было удобнее. – Ты ведь не новичок в этом деле, правда же?

– Я сплавлялась несколько раз, – уверяю я, вспоминая катание на каноэ в лагере, когда была ребенком. – И сейчас справлюсь!

Бену такого ответа достаточно, он забирается вслед за мной и сталкивает суденышко с песка на воду.

– Главное, что нужно усвоить, – гребцы должны двигаться слаженно, в противном случае их весла будут соударяться, а байдарка останется на месте. На счет «три» вперед идет левое весло, – напутствует он. – Так мы с самого начала поймаем единый ритм.

– Не лучше бы тебе было сесть спереди, чтобы я могла наблюдать за тобой и повторять движения?

– Более опытный гребец всегда находится сзади. Ну, готова?

Я поднимаю весло вверх, а он начинает отсчет:

– Раз, два, три!

Я тяну весло в воде. Это оказывается куда труднее, чем казалось, но я в грязь лицом не ударяю. Однако лодка почему-то не плывет вперед, а описывает странный полукруг.

– Старайся держать лопасть в вертикальном положении, – советует Бен. – Когда отведешь руку назад, за бедро, вытаскивай весло из воды.

Несколько попыток спустя, каждая последующая из которых оказывается хуже предыдущей, Бен признает очевидное:

– Ты никогда прежде не ходила на байдарке, так ведь?

– В лагере я несколько раз плавала на каноэ, – цежу я сквозь сжатые зубы, злясь на собственную несостоятельность.

– По крайней мере, теперь я точно знаю признак.

– Какой еще признак?

– Того, когда ты врешь. Ты при этом ерошишь себе волосы с правой стороны головы.

– Ничего подобного!

– То же самое ты делала, когда объясняла причину приезда на Каталину.

– Никакой это не признак вранья! То была чистая правда, – протестую я, а сама задумываюсь, продаются ли в местном магазинчике шляпы. – Давай продолжим грести, а?

– Мы же еще даже не начали, – замечает он и снова считает до трех. Я погружаю весло в воду, и байдарка с резким рывком устремляется вперед. На следующий счет три мы продвигаемся еще на дюйм и едва не переворачиваемся.

Мне уже не терпится завершить это приключение, причем так, чтобы сохранить остатки гордости.

– Вероятно, нам следует вернуться.

– Мне хочется хотя бы на противоположную сторону бухты сплавать. Если повезет, увидим там семейство черепах.

– Если ты пытаешься меня приободрить, то хоть стимул поинтереснее придумай.

Бен снова считает до трех, потом объявляет:

– Это не простые черепахи. Они вдохновляли меня, когда мне было десять лет.

– Как именно? Тоже хотел стать черепахой?

– Нет, – со смехом протестует он. – Они помогли мне справиться с первым и единственным кризисом самоопределения.

Кризис самоопределения интересует меня не больше, чем черепахи. Мне вообще трудно представить Бена без его фирменной самоуверенности и умения контролировать ситуацию – даже когда он был десятилетним мальчиком.

– Что ж, тебе удалось возбудить мое любопытство – слегка.

– Тогда переносимся на восемь лет назад. Отец в то время только переехал на остров, и мама привезла меня пожить с ним. То было наше первое с ним лето после развода родителей.

– Братьев и сестер у тебя нет?

– Есть сестра, но ей тогда уже исполнилось восемнадцать, и у нее имелись другие планы. Мама просто привезла меня сюда и сдала отцу с рук на руки. А жил он тогда – как и сейчас, впрочем – в плавучем доме. Я же до чертиков злился на них обоих за то, что перебрасывают меня, точно мяч, из Марин в Каталину и обратно.

– И ты нисколечко не радовался возможности пожить на лодке? По-моему, звучит замечательно.

– Так и есть. Но прежде я этого не понимал. Как только мама вернулась обратно в Марин, я убежал от отца и принялся исследовать остров самостоятельно. Тогда-то я и обнаружил черепах. Я часами сидел и наблюдал, как они ползают туда-сюда, взбираются на камни, потом спускаются в воду. Они перемещались из одного своего дома в другой, как будто в этом нет ничего особенного. Как будто это лишь часть их жизни.

– И ты узнал в этих черепахах себя. Как мило, – улыбаюсь я. – А еще, думаю, это была бы отличная идея для детской книжки о разводе.

– Я сделал их героями своего первого документального фильма. Видела бы ты, как впечатлился мой учитель по естествознанию, когда я вернулся обратно в Марин!

– Готова спорить, ты им всем дал имена!

– Черепахам-то? Ну разумеется! Мне же было всего десять лет.

От моего смеха байдарка раскачивается.

– Бен! Мы движемся!

Как это я не заметила, что мы отплыли по крайней мере на три сотни футов от берега?

Сидящий за моей спиной Бен хохочет.

– Ты слишком зациклилась на гребле, и тогда я решил попробовать отвлечь тебя.

Мы наконец выбрались из бухточки в открытый океан, и у меня создалось впечатление, что цивилизованный мир остался позади. С трудом верится, что из Лос-Анджелеса сюда можно добраться на пароме всего за час. На многие мили вокруг ни единой лодки, ни души – лишь сверкающая водная гладь.

Я делаю глубокий вдох, затем второй, плечами ощущая прикосновение солнечных лучей.

– Поразительно.

– Сам целый год этого жду. Когда я был помладше и люди спрашивали, какое у меня любимое время года, я всегда называл лето. Именно из-за моментов вроде этого.

– Все всегда лето называют.

– Вот уж не знаю. Вокруг Рождества постоянно большая шумиха. А твое какое любимое время года?

– Осень, – отвечаю я таким тоном, словно это всем известно.

– Ты только что дала ответ на один из моих вопросов для фильма.

Я так удивлена, что даже грести перестаю.

– Ты подстроил мне ловушку?

– Ты сама в нее угодила.

– Ну и что это тебе обо мне говорит?

– Давай подумаем. Осень, значит. Осмелюсь предположить, что ты из тех людей, кто с равным удовольствием как сидит дома, так и выходит в люди. Ты ничего не имеешь против четкого распорядка дня, но иногда тебе нравится пробовать что-то новое, поскольку в глубине души ты прокрастинатор.