ОГПУ против РОВС. Тайная война в Париже. 1924-1939 гг. - Армен Гаспарян

Увы, проходили дни, недели, месяцы… Наше расследование дало много ценных указаний французским властям, но… соображения «дипломатической неприкосновенности» ставили препятствия перед следствием.

Жестоко карает судьба русский народ, соблазненный большевиками. Велики его страдания и муки. Судьба безжалостно вырывает и из наших рядов всех тех, кому эмиграция верила и кому мог поверить русский народ. Не прошло и года со дня безвременной, в расцвете лет и сил кончины Врангеля, как скончался Великий князь Николай Николаевич, а через год большевики похитили Кутепова…»

Я не случайно употребил слово «изумление», оценивая результаты операций ОГПУ против русской эмиграции. Оно как никакое другое подходит для такого случая. Вы сами задумайтесь: Савинков — ас подпольной работы, действовавший на этом фронте больше 20 лет. На его счету убийство Плеве и великого князя, дискредитация «корниловщины», подготовка убийства Ленина, Ярославское восстание, организация походов отрядов Булак-Балаховича… Сидней Рейли на тот момент был шпионом номер один в мире. Генералы Кутепов и Врангель вовсе не были наивными гимназистками и с юношеским идеализмом расстались еще в Русско-японскую войну. Политические лидеры эмиграции не производили впечатления умственно неполноценных, а члены боевой организации — сплошь боевые офицеры. Как же удавалось чекистам выходить постоянными победителями в этих психологических дуэлях?

Однозначно прав был Борис Савинков, написавший в самый разгар операции «Трест» статью с символичным названием «В мире самодельных иллюзий». Умри, а точнее про русскую эмиграцию и не скажешь. Все жили в каком-то своем мире, который не имел ничего общего с реальностью. Достаточно привести лишь один пример: однажды на собрание РОВС, где жарко обсуждался вопрос, что будет после свержения в России большевиков, зашел один из «его сиятельств». Разумеется, поручики и штабс-капитаны попросили и его выступить, всем хотелось услышать авторитетное мнение. Так вот, они были крайне удивлены, услышав: «Эх, молодые люди! Ну что тут вам непонятного. Вот я, положим, был губернатором. Последний мой приказ в 1917 году имел номер, скажем, 428. Так вот, когда я вернусь на Родину, напишу указ № 429 и все вопросы отпадут сами собой». К огромному сожалению, такая оценка была характерной для эмиграции. Поэтому и принимались в штыки крамольные мысли, что в Красной армии вообще-то тоже русские служат, и если они начнут восстание против большевиков — им нужно помочь.

Пожелания пресекать на корню все подобные разговоры исходило из Москвы. Разумеется, не напрямую. Но поскольку эти мысли полностью соответствовали духу зарубежья, их и претворяли в жизнь. Доходило даже до того, что самые горячие головы считали, что в армию обновленной России нельзя будет привлекать генералов из РОВС. Чекисты могли быть довольны. О появившейся тайной организации в Москве в тот момент не знали, и, к своему ужасу, невольно сделали все, чтобы придать ей больший вес.

Начало активной работы «Внутренней линии» нужно вести с 19 ноября 1929 года, когда в Париж приехал один из лидеров организации капитан Закржевский. У него была идеальная профессия для разведчика — руководитель небольшого оркестра, который выступал на многочисленных русских праздниках. На одном из них он познакомился со Скоблиным, и генерал помог однополчанину — с тех пор Закржевский часто аккомпанировал Плевицкой. А это значило, что он получает доступ во все слои общества и можно начинать вербовать чинов для «Внутренней линии».. В огромном стенном шкафу квартиры Закржевского хранилась картотека на всех видных эмигрантов. Учитывались все антибольшевистские лидеры, особое внимание уделялось всевозможным компрометирующим данным. В картотеке корниловского капитана можно было легко найти адрес любого чина Русского общевоинского союза. И это не говоря уже о сведениях о его работе, принадлежности к той или иной политической или общественной организации. И самое главное — необходим он «Внутренней линии» или нет. База данных не ограничивалась Болгарией и Францией. В ней были сведения и о тех, кто проживал в Бельгии, Люксембурге и Германии. Закржевский гордился своим «архивом» и иной раз, будучи в хорошем настроении, шутил, что вполне может стать миллионером на ниве шантажа.

Сформировав таким образом «начальный капитал» он взялся расширять организацию. Тщательно отбирал самых лучших офицеров для подпольной работы на благо Родины и РОВС. Выполняя инструкции «Внутренней линии», все свои пиЪьма подписывал «Дмитриев». Впрочем, иной раз в этом и не было особой необходимости. Работал он всегда под прикрытием. Журналист Левицкий ездил по разным городам Франции, читая доклады о жизни в СССР. С ним всегда был Закржевский. Внимательно следил за реакцией зала, потом встречался со своими доверенными лицами и указывал им, кого можно привлечь в ряды тайного ордена. Спустя некоторое время он лично встречался с неофитами «Внутренней.линии» и брал с них обязательство хранить тайну организации. После 18 месяцев долгой и плодотворной работы, можно было подвести первый итог: контрразведка получила разветвленную сеть агентуры по всей Франции. Можно было переходить к активным действиям. И тут на счастье «линейцев» в дело очень удачно вклинилась Москва.

* * *

Осенью 1932 года в управление Русского общевоинского союза пришли нежданные гости. Член редколлегии газеты «Правда» журналист Михаил Кольцов решил взять интервью у самых отпетых врагов Советской власти, от каждого слова которых должна была холодеть кровь у всего пролетариата. Миллер был в отъезде, поэтому отвечать на вопросы пришлось генералу Шатилову. Это было уникальное интервью, не имеющее аналогов в истории. Барону Врангелю такое не могло привидеться и в кошмарном сне: нарюдю Колизе убежденный коммунист за чашкой кофе беседует с начальником его штаба, самым что ни на есть подлым врагом трудового народа.

21 сентября читатели газеты «Правда» были поражены, увидев огромную статью «В норе у зверя». Разумеется, с комментариями ОГПУ, но эффект от этого меньше не стал. Вылив очередную тонну помоев на всю «буржуазно-монархическую шушеру», Кольцов словно бы нарочно противопоставил двух генералов: Миллера и Шатилова. Почему нарочно, спросите вы? Потому что, сам того не ведая, он и начал ту незримую войну между «Внутренней линии» и председателем РОВС, цель которой была проста — в этом кресле должен быть Шатилов. Разумеется, журналисту об этом не говорили, но по ответам он совершенно верно уловил суть дела.

Та статья поразила всю русскую эмиграцию. Миллер был представлен как самый бесцветный и дипломатичный из генералов РОВС и не шел ни в какое сравнение с «мозгом и руками военной и воинствующей зарубежной контрреволюции». Рядом с Шатиловым находятся и настоящие лидеры, несгибаемые бойцы вроде Абрамова, и наше счастье, дорогие товарищи, что в РОВС такой никудышный председатель. Вот если бы на его месте стоял «активнейший деятель гражданской войны, который командовал большими соединениями, а главное был ближайшим соратником, личным другом и несменяемым начальником штаба Врангеля», то всем бы рабочим и крестьянам пришлось очень кисло.