Дар любви - Кара Уилсон

— Не бойтесь, не все.

— Что — не все?

— Не все такие, как Камилла.

— Как вы догадались?

— Я же говорил, что между нами существует мистическая связь. — Он был доволен собой. — Теперь я знаю о вас все. И чем больше узнаю, тем больше вы мне нравитесь.

В начале вечера Ирен пришла наверх помогать готовить Хельгу к дебюту в свете.

— Среди друзей месье всякой твари по паре, от особ королевской крови до шишек из правительства, — сказала она, приглаживая мягкой щеткой непокорный хохолок Хельги. — Большинство довольно славные люди, но кое-кто будет обращаться с вами так, словно вы рыба, пойманная на прошлой неделе и долго пролежавшая на солнце. Послушайтесь моего совета, не обращайте на них внимания. Месье на вашей стороне, а это самое главное.

Улла нервно одернула узкое шифоновое платье без рукавов. Узор был простым, но элегантным — лиловые розы на гладком синем фоне. Она купила это платье в Гётеборге для торжественного открытия художественной галереи. Но годится ли оно для здешнего высшего общества?

— Если они похожи на женщину, с которой я познакомилась во вторник…

— Вы имеете в виду маркизу де Оливейра? — Ирен презрительно фыркнула. — Не обращайте внимания на титул. Она всего-навсего выскочка. Дочь мясника из Бордо, научившаяся держать вилку только после того, как вышла замуж за маркиза. Человек с головой на плечах видит птицу по полету.

— Но Поль считает ее своей приятельницей.

— О нет. Месье терпит эту особу только потому, что ее муж друг его детства. Ворона в павлиньих перьях, вот она кто. Не давайте ей спуску, милая. Она не стоит вашего мизинца.

— А остальные?

Ирен надела на Хельгу пинетки.

— Конечно, вам предстоит испытание. Месье принадлежит к сливкам здешнего общества, а вы живете под его крышей. Этого достаточно, чтобы поднять бурю в стакане воды. Но не бойтесь. Вы ничем не хуже их.

Улла посмотрела на себя в зеркало. Если ее наряд не подойдет для такого сборища, в этом будет виновата только она сама. Поль предупреждал, что ей следует сходить в магазин. Надо было внять совету, данному от души, а не обижаться.

— Нет, не годится! — простонала она. — Я даже одеться толком не умею!

Ирен оторвалась от своего занятия и придирчиво осмотрела Уллу.

— На сегодня сойдет, — лаконично сказала она, — но придется купить пару нарядов поэффектнее. Сезон вам предстоит длинный, и к нему нужно как следует подготовиться… Ну вот, девочка готова. Судя по количеству машин во дворе, прием уже начался. Не стоит заставлять людей ждать.

Слава богу, что Юлия, знавшая местные вкусы, позаботилась о гардеробе девочки. Хельга в платьице из бледно-розового шелка, кружевных носочках и штанишках с оборками, под которыми скрывались памперсы, выглядела великолепно. И чувствовала себя не хуже. Лекарство, прописанное доктором Верне, творило чудеса.

Ей и самой не помешало бы легкое успокоительное. Улла с Хельгой на руках остановилась на лестничной площадке и ощутила на себе взгляды нескольких десятков глаз, следивших за каждым ее шагом. Испытание оказалось еще более суровым, чем она думала. Беседа тут же прекратилась, звон хрусталя и шарканье ног затихли.

Она задумчиво осматривала скопившуюся внизу толпу. Женщины казались экзотичными как бабочки; мужские костюмы были более строгими. Переливался и шелестел шелк, сверкали драгоценности. А единственным украшением Уллы были жемчужные шарики в ушах и браслет из фальшивых бриллиантов.

Она застыла на месте. Если бы не Поль, стоявший у подножия лестницы, Улла повернулась бы спиной и убежала бы в детскую. Оправдать ожидания ребенка было куда легче. Хельга хотела только двух вещей: чтобы ее кормили и укачивали.

Но Поль не сводил с нее глаз. Она видела его одобрительный кивок, теплый взгляд и улыбку. Это было достаточно, чтобы в ней проснулась гордость.

Улла вздернула подбородок и ответила на его улыбку.

Светло-серый костюм, серебристо-серый галстук и белая рубашка делали его неотразимым. А взгляд Поля говорил, что никого другого для него не существует.

Внезапно предсказание Ирен сбылось: мнение всех остальных значения не имело.

Улла продолжила спуск: ее путеводными звездами были голубые глаза хозяина. Когда она добралась до предпоследней ступеньки, Поль шагнул навстречу, взял ее руку и поднес к губам.

— Моя милая, — сказал он так, что слышала только Улла, — вы ослепительны! Само изящество!

Улла еще никогда не испытывала такого ликования. Ради этого человека она пошла бы в огонь и воду. Да, они знакомы меньше двух недель, ну и что? Время не имеет значения. Что такое века по сравнению с вечностью? Она знала его всегда. И ждала всю свою жизнь.

— Спасибо, — пробормотала она.

Поль слегка подмигнул и забрал у нее Хельгу. Девочка, облаченная в кружева, узнала отца и блаженно улыбнулась. Свободной рукой он взял Уллу за локоть и помог спуститься к гостям.

— Друзья мои! — гордо улыбнувшись, провозгласил он. — Позвольте представить вам мою красавицу дочь Хельгу и ее не менее красивую тетю, мадемуазель Уллу Эстрем!

Он говорил еще что-то. Про свою признательность Улле за то, что она привезла дочь, про его друзей, которые станут и ее друзьями, про свою надежду на то, что вилла станет ей родным домом, но Улла мало что слышала, поскольку в момент представления рука Поля властно обвивала ее талию.

Хотя это публичное выражение чувств льстило Улле, однако ей было не по себе. Слухи начались в день ее прилета на Мартинику; каждое его слово, каждое прикосновение только подливали масла в огонь.

Но это было еще не все. Когда дворецкий начал обходить гостей с подносом и предлагать им шампанское, Поль взял два бокала, один передал Улле, а второй поднял в воздух.

— Добро пожаловать на Мартинику, моя красавица!

Гости хором повторили тост, не сводя с Уллы глаз. Когда Поля облепили друзья, которым не терпелось посмотреть на девочку, Улла заметила Камиллу де Оливейра, что-то шептавшую на ухо женщине, стоявшей рядом. Улла была уверена, что ничего хорошего о ней эта змея не скажет. Правда, дружеская улыбка Алехандро отчасти искупила злой язык его жены.

Но окончательно Улла успокоилась, когда к ней подошла красивая немолодая женщина, тепло похлопала по руке и повела в толпу. Улла сразу перестала чувствовать себя на виду.

— Меня зовут Мадлен Мийо, — сказала она. — Догадываюсь о ваших чувствах. Я вышла замуж за местного жителя, приехала сюда из Франции тридцать четыре года назад и думала, что никогда не сумею вписаться в здешнее замкнутое общество, состоящее из иммигрантов. Как вы, должно быть, догадываетесь, все здесь потомки представителей захудалых испанских и французских родов, которым не повезло на родине. Едва ли этим следует гордиться, верно?