От Сунь-Цзы до Стива Джобса. История стратегии - Брюно Жароссон

Лиддел Гарт не только отмечает, но и углубляет классическое разделение между стратегией и тактикой. Правда, он предпочитает говорить о просто стратегии и «большой стратегии». Последняя отличается от первой масштабом целей и разнообразием используемых средств (прямых и непрямых действий и т. д.). Стратеги школы Клаузевица, по его мнению, часто были сильны в стратегии, но оказывались слабыми в большой стратегии. Примером тому может служить союз Наполеона и Талейрана, завершившийся разрывом. Наполеон слывет величайшим стратегом своего времени, а Талейран по прозвищу Хромой Дьявол – профессиональным предателем (он приносил присягу на верность двенадцати разным режимам), в том числе изменником родины (в 1808 г. во время встречи с русским царем в Эрфурте он давал тому советы, как совладать с Наполеоном, хотя официально должен был убедить его помогать французскому императору).

Действительность отличается большей сложностью. Наполеон объявил себя великим военным стратегом. Но с точки зрения большой стратегии он добился лишь того, что Европа образовала коалицию против Франции. В конечном итоге к 1815 г. Франция уменьшилась в размерах по сравнению с 1799 г., когда он пришел к власти, значительно ослабела и надолго утратила верных союзников в Европе.

Все это произошло не по воле слепого случая, а в результате взглядов императора на большую стратегию. Талейран в 1807 г. бросил Наполеона потому, что понял: империя проиграла. Проиграла не потому, что императору не хватило военного таланта. Она проиграла потому, что ему не хватило таланта к большой стратегии. Наполеон допустил непростительную ошибку: он решил, что Европу можно переделать силой. Он ничего не понимал в большой стратегии – в том смысле, какой вкладывает в это понятие Лиддел Гарт. А вот Талейран отлично в этом разобрался.

Наполеон принес Франции неисчислимые бедствия, погубив в военных авантюрах огромное число людей.

Талейран в это время не занимался военной стратегией. Но на Венском конгрессе он попытался спасти то, что еще можно было спасти. Если бы Наполеон не вернулся с острова Эльба, чтобы снова предать Европу огню и затопить ее кровью, Талейран наверняка вытащил бы Францию из ужасного положения, в котором она оказалась по вине императора. И Валлония сегодня была бы французской. После Ста дней 1815 г. – нового кровавого безумия, в которое вверг Францию Наполеон, – Талейран проявил чудеса дипломатии и добился того, что Франция была восстановлена в своих правах и присоединилась к сообществу европейских государств. Талейран настаивал на том, что без сильной Франции равновесие в Европе невозможно. Продвигая эту идею, он уговорил Австрию, Пруссию, Россию, но главным образом Англию, убедив правителей этих стран преодолеть свои страхи и свою ненависть. Блестящая игра, и очень жаль, что в 1919 г., во время заключения Версальского мира, среди его участников не нашлось своего Талейрана. Возможно, это позволило бы избежать Второй мировой войны. Европа, контур которой в 1815 г. набросал Талейран, на долгие пятьдесят пять лет забыла о войнах.

В 1830 г. уже постаревший Талейран вступил в переговоры с Англией, ратуя за создание государства Бельгия. Тем самым он ликвидировал угрозу новой мировой войны и «привязал» Францию и Англию к этой самой Бельгии, которая из-за своего нейтралитета казалась малозначащей, но сыграла ключевую роль в спасении Франции и Англии в 1914-м и даже в 1940 г.

Талейран оказал Франции огромные услуги, Наполеон принес ей неисчислимые страдания. Но Наполеону досталась мировая слава, а Талейрану – всеобщее осуждение. Прах Наполеона покоится в Доме инвалидов, Талейран похоронен в скромной усыпальнице в Валансэ, которую еще не сразу найдешь. «Талейран (князь) – вызывает возмущение»[10], – пишет Флобер в своем «Лексиконе прописных истин».

Сравнение Талейрана с Наполеоном (не в пользу последнего) основано на том различии, которое Лиддел Гарт проводит между стратегией и большой стратегией. Наполеон – военный стратег, обладающий полководческим чутьем и умеющий с блеском выигрывать сражения. Но большая стратегия принимает в расчет более широкие (благо всего народа, а не только армии) и более долгосрочные (что будет после военной победы?) цели, а также реакцию других участников процесса (которых невозможно уничтожить военной силой). Если мерить этой мерой, то Наполеон – слабак, а Талейран – гений. Союз этих двух людей был для Франции скорее благотворным (особенно в тех случаях, когда Наполеон прислушивался к советам Талейрана в области внешней политики), а их разрыв – трагическим.

Но Лиддел Гарт не только разделяет тактику и стратегию. Внутри самой стратегии он выделяет операционную стратегию и большую стратегию, которая позволяет смотреть на вещи с дальней перспективой, с высоты, и учитывать взаимодействие с другими.

Ну хорошо. Пожалуй, мы уделили достаточно внимания военной стратегии, которая на самом деле является лишь частным случаем стратегии как таковой. Как приятно поломать стереотип, согласно которому правила войны могут применяться к жизни вообще. Ломать, как известно, не строить, но иногда такие поломки приносят ощутимую пользу.

Поэтому приступим к ломке.

5 июня 1942 г. в сражении у атолла Мидуэй американская авиация потопила четыре японских авианосца. Война с Японией, начатая полгода назад, завершилась. Дальнейшее было предопределено: Япония потеряла четыре авианосца, а США – один из трех, участвовавших в сражении (всего их насчитывалось двенадцать), – притом что эта война велась именно при помощи авианосцев.

Японцы привели к атоллу Мидуэй четыре авианосца с целью потопить три американских. Если бы они осуществили задуманное, это означало бы успешное начало войны. Как показывает анализ сражения, американцы победили потому, что адмирал Нимиц принял правильные решения, точно рассчитав, куда и когда следовало отправлять самолеты. И наоборот, адмирал Ямамото, хоть и был человеком опытным и умным, принял неправильные решения. Американская авиация атаковала японские авианосцы в момент, когда на борту и поблизости не было ни одного самолета для их защиты. Исход был предрешен.

Нимиц принял верные решения и выиграл битву потому, что обладал достоверной информацией о расположении вражеских судов. Со своей стороны, Ямамото принимал решения, основываясь на неточной информации. Этим и объясняется результат. Соотношение сил и стратегические таланты командующих не сыграли никакой роли – значение имела только информация. Японцы при всем своем хитроумии и любви к непрямым действиям не смогли ничего предпринять, поскольку не владели нужной информацией.

«Армия без шпионов подобна человеку без глаз и ушей», – писал Сунь-цзы. В этом и заключается первый постулат военной стратегии. Стратегия находит воплощение в решениях, а решения принимаются на основе информации.