Разговор со своими - Татьяна Александровна Правдина

Операция длилась шесть часов, ассистировавший профессор сказал: «Если бы кто-нибудь из нас оперировал, закончили бы через сорок минут». То есть – разрезали бы и зашили. А академик простоял шесть часов, вышел мокрый. Мы ждали. Сказал: «Что Бог пошлет, не знаю, но помирать будет легко». Через девять лет (!) положили рядом с Ваней…

Она была неграмотной, ставила крестик вместо подписи. Но благодаря ей я поняла и почувствовала, что Россия правда страна удивительная. Безалаберная, нескладная, но до чего теплокровная!

Что говорить…

В последнее время, разговаривая с Катей и другими близкими мне детьми (они тоже уже бабушки-дедушки), наконец поняла, что они, несмотря на кажущуюся небольшой отдаленность от моего поколения, совсем, совсем иначе представляют нашу жизнь тогда. И довоенную, и после. Я счастлива, что они живут иначе, и не хочу, чтобы та жуткая жизнь, которая досталась в несравненно большей, чем мне, степени моим родителям, вернулась и выпала на их долю. Но твердо знаю, что для этого надо понимать, что же за жизнь была тогда.

Глава 15

Круг родителей

Опять: мама, папа. – Спортсмены. – Теннисный клуб. – Папин журнал. – Такси в аэропорт.

Я, научившись по совету внука оглядываться, отчетливо понимаю, что, конечно же, я очень счастливый человек. Во-первых, у меня были замечательные родители. В «Синей птице» Метерлинка есть сцена царства неродившихся душ. Их по очереди то и дело вызывают родиться, и они с тревогой ждут. К кому они попадут? Я попала необыкновенно удачно. Особенно повезло с мамой. Я уже писала о ней, но хочу еще добавить.

Она прививала мне, конечно, не нотациями, а просто своим примером, умение не завидовать, не жаловаться, не бояться. Сколь это удалось, не мне судить, но, во всяком случае, научить меня не бояться ей удалось. За резание «правды-матки» не раз получала по мозгам. В те жуткие годы очень немногие люди обладали этими качествами.

Правдин ещё не седой. С партнерами по теннису

Вокруг все были неимущие. Не жаловались же только бывшие богатые, из тех, которых хорошо воспитали и обучили. Они и были интеллигентами. Порядочными людьми.

«Спартак», Ширяевка. Опять на корте

Прожив детство в богатых домах, умели с достоинством сносить все тяготы: жить в тесноте, мыться в любых условиях, не впадать в отчаяние от нехватки еды и ее качества, научились шить платья из занавесок… Умели работать. Думали о себе гораздо меньше, чем о тех, кто рядом. Дружили по-настоящему, целыми жизнями, компаниями. Весело, умея радоваться малому. У большинства денег всегда было в обрез, а те, кто был удачливее и богаче, вели себя на равных и старались быть широкими.

* * *

Это все я говорю, конечно, субъективно о «своих», то есть о «круге» своих родителей. Он сложился в Москве еще в двадцатые – тридцатые годы: такие среднего достатка, работающие, образованные, интеллигенты, артисты, технари, просто служащие и т. п. Почти все – занимающиеся спортом. Мама благодаря семейной причастности к Московскому яхт-клубу была замечательной гребчихой, занималась академической греблей. Гребла в двойках, четверках, восьмерках, а в 1923 году была даже чемпионкой СССР в нескольких видах судов. В теннис неплохо играла. А папа, имея университетское юридическое образование, успешно работал на бирже и все свободное время проводил в спорте. Занимался всем – боксом, хоккеем, футболом… Но главное – теннисом. Рассказывал с восхищением о СКС – Сокольническом клубе спорта. Часто говорил, убеждая всех заниматься спортом, что вернулся «целым» после десяти лет лагерей не только благодаря помощи жены – Шуни, но и истинной спортивности, выработанной предыдущей жизнью. А потом, уже вернувшись окончательно после лагеря и многих лет невозможности жить в Москве – так сказать, «реабилитированным», – с головой окунулся в теннисный мир. Многие, многие годы возглавлял теннис в клубе «Спартак», даже принимал участие как игрок, естественно, в силу возраста, не первых номеров, в межклубных соревнованиях в составе спартаковской команды.

На теннисе. Приобщает внучку

Очень много сделал для создания истинно «клубной» атмосферы на теннисных площадках спартаковского стадиона «Ширяево поле» в Сокольниках. Мой Институт востоковедения находился тоже в Сокольниках. И я, пользуясь «блатом», привела (в прямом смысле – из института ходили пешком) несколько своих приятелей-студентов в этот теннисный клуб. Зимой площадки заливали, и папа заставлял всех нас вставать на коньки и играть в хоккей с мячом!

Он так обожал теннис, что стремился всячески его популяризировать: начал собирать материалы о теннисе в мире – переводил (сам!) статьи из английских, французских и немецких изданий, и о теннисе во всех наших республиках и т. п. Перепечатывал это все на машинке, конечно, в очень ограниченном количестве экземпляров. Но вскоре издательство «Советский спорт» спохватилось и стал издаваться журнал «Теннис» – скромный, без цветных фотографий, на недорогой бумаге, но пользовавшийся спросом. Сегодня это шикарное гламурное издание, не знаю, кто выпускает.

Работа над журналом «Теннис»

Когда теперь смотрю (к сожалению, только по телевидению) соревнования на Ролан Гарросе и Уимблдоне, каждый раз радуюсь участию «наших». Конечно, больше, если с успехом. И думаю: вот папа был бы счастлив, что и у нас его обожаемый теннис на совершенно мировом уровне. Но я при этом все время злюсь, что построили олимпийский Сочи, а не теннисные, и вообще спортплощадки, при каждой школе и во всех дворах и парках. Был бы спорт доступен (в Штатах бейсбольные площадки на каждом углу), разбоя и хулиганства было бы меньше (интеллигентские иллюзии!)…

Однажды Миша Львовский, наш друг, поэт и драматург, должен был ехать в аэропорт (куда-то лететь) и вызывал такси. Диспетчер сказала, что машин нет и часа два не будет. Этот тишайший человек вдруг стал громко кричать: «В Москве, столице мира, нельзя вызвать такси?!» На что явно умная диспетчер ровным голосом спросила: «Вас только это не устраивает?» Миша сразу успокоился. Так и я в вопросах спорта…

Глава 16

Общий омут

Время идет… – Первый дом – съемные комнаты. – «Зови гостей, ведь винегрет у нас есть».

Начали совместную жизнь. Конечно, вероятно, мы оба, если посмотреть с сегодняшних позиций, были вполне рисковыми людьми: соединиться, а потом и официально, в третий раз жениться на молодой (но не молоденькой) бабе с ребенком, еще и