Урки и мурки играют в жмурки. Отвязный детектив. - Александр Сидоров

Чисто уголовных выражений в языке «чёрных слесарей» и похитителей автомобилей не так много. Автоугонщиков называют по старинке «отвёрточниками»: прежде и впрямь они вскрывали дверь «тачки» обычной отвёрткой, а то и вовсе выставляли стекло металлической школьной линейкой. Некоторые так же действуют и поныне. Хотя с появлением мудрёных сигнализаций в угонный бизнес пришли высоколобые профессионалы с ноутбуками и прочими заморочками, помогающими в считанные секунды распахнуть дверцы авто без шума и пыли.

Угоняют либо «под заказ», либо «на выкуп», то есть на бум-лазаря — сперва спёр, а потом ищи покупателя. Некоторые машины переделывают от и до, меняют «паспорт» и делают «пластику», то есть перебивают номер на движке, перекрашивают и рихтуют. Другие автомобили используются как «доноры»: их потрошат на детали. Различают также «тачки», угнанные внутри страны, и «бомбы» — те, что числятся по угону в Европе. Есть и другие мудрёные словечки, которые правопослушному гражданину без надобности.

В остальном «чёрные слесари» используют сленг, понятный большинству завзятых автомобилистов. Язык этот отличается сочным юморком. Для одной только «Ауди» существуют самые разные клички: «авдотья» и «авоська» — «Ауди» А8, «бочка» — «Ауди» 80, «селёдка» или «сигара» — «Ауди» 100… Газ-66 — «гашиш» или «шишига», ВАЗ — 2110 — «беременная антилопа». «Бешеная табуретка» — Ока. «Бамбук», «лоханка», «собака», «крокодил» — каких только мудрёных прозвищ своим четырёхколёсным друзьям не выдумывают водилы!

И не только конкретным автомаркам. «Летучим голланцем», например, называют автомобиль, который движется по ночной трассе, не включая фар и габаритных огней. «Сникерс» — грязная, зачуханная «тачка». «Кончитта» — машина, которая не поддаётся восстановлению.

То же касается деталей и прибамбасов. Например, «горшки» — это цилиндры. «Лифчик» — чехол-утеплитель на решётку радиатора. «Лопух» — боковая накладка на бампере ВАЗ-2106. «Галстук» — буксировочный трос.

Инспектор дорожного движения для заправского водилы — «артемон», «гибдун» или «продавец полосатых палочек». Служба МЧС — «банзай». Неумелый водитель — «лох педальный». Страшнее него разве что «ветеран дивизии “Мёртвая голова”» — седенький подслеповатый старичок, управляющий своей развалюшкой, или женщина-водитель — «охотница за скальпами». А знаменитые поговорки! «Тормоза придумали трУсы», «дело было не в бобине — раздолбай сидел в кабине»… В общем, для непосвящённого разговор двух «бывалых» покажется птичьим языком.

ШАШЕЛЬ С САЛФЕТКИНЫМ ПОДОШЛИ к ярко-красному автомобилю ВАЗ 2108. Шашель походил вокруг «тачки», слегка похлопал по бамперу.

— Не годится, — разочарованно заявил он. — Какой-то революционный кумач. Каждой собаке в глаза бросается.

— Перекрасим, всего и делов, — успокоил Горбач.

— Нет, нам бы что-нибудь помельче и неприметнее, — уточнил Шашель.

— «ЗЕпера», что ли? — хрюкнул Горбач.

— Харэ лыбиться, — сурово оборвал Шашель. — Твой «Запарижец за Дунаем» нам, конечно, без надобности. А вот «маргарин» бы подошёл.

— Здесь что, автомобильный музей?! — возмутился мужик с пятном. — Откуда я тебе «москвича» возьму?! Выебу, что ли? Может, ещё АМО подогнать?

— Какая АМА? — не понял Шашель.

— АМО — машина-мама, — пояснил Горбач. — Ещё при Сталине выпускали. Достать можно, только ты хрен за неё расплатишься. Потому что раритет.

— Раритет нам не нужен, — отказался Шашель. — А раз ничего подходящего для нас нет, так и скажи. Чё кипятишься?

— Странный ты какой-то, — подозрительно покосился на Шашеля мужик с пятном. — То тебе не так, это не этак. Давай я принесу ведро с гайками, сам соберёшь, что надо. Конкретно скажи, какая тачка интересует.

— Ну, скажем, «шестёрка», — конкретно сказал Шашель.

— «Шоха»? — удивился Горбач. — Ты же знаешь, мы таким барахлом не занимаемся. Но твоё счастье… Вам на когда?

— Может, тебе ещё сообщить дату и место? — огрызнулся Шашель. — На скоро, но не на завтра.

— Есть у меня экземпляр, — обнадёжил Горбач. — Вроде то, что надо. Но его только что пригнали. Сам понимаешь, номера надо перебивать, на это время уйдёт.

— О! — радостно расплылся Шашель в нежной бандитской улыбке. — Можешь ведь, когда захочешь!

— Ага! — весело поддакнул Салфеткин.

Серенькую «шестёрку» они узнали сразу, даже без сорванных номеров.

— Нашлёпку бы хоть сняли, — кивнул Шашель на заднее стекло. Там красовалась надпись готическим шрифтом — «ARSCH NICHT KISSEN!» («В зад не целовать!»)

— Снимем, — пообещал Горбач. — Какие проблемы.

— Есть проблемы, дядя Миша, — скорбным голосом усталого гробовщика произнёс Шашель. — Большие проблемы у вас, ребята. Пошли, побалакаем…

— НУ, ПСЫ, ВАШЕ СЧАСТЬЕ, — довольно потирая пухлые ручки, бросил председатель Мао Шашелю и Салфеткину, когда те доложили ему о результатах поиска. — Везёт вам. Садитесь.

Лик Шашеля инстинктивно передёрнуло. Слово «садитесь» ему активно не нравилось: он уже сиживал, и вспоминать о тех местах желания не было.

За «колючку» Саша Дудников загремел в пятнадцать лет. До того было несколько приводов по пустякам: групповые драки, кража из коммерческого ларька да ещё однажды участковый схватил за шиворот, когда пацаны возле гаражей нюхали ацетон, капнув в целлофановый пакет. А потом рыжий чёрт Валерка с общежития подбил трясти «мотылей» — пьяных мужиков чистить. Дело безопасное и весёлое. Бредёт себе алкаш навеселе, сбили его в тёмном проулке с ног, обшмонали — и дёру! Нет же, зачем-то решили этих уродов ещё и ногами буцкать. А то как-то скучно. Вот одного случайно и забили до смерти. Впаяли сто пятую, шесть годков как в копеечку. И то счастье, что дали меньше меньшего. Пришлось соплю на суде пустить.

Так что довелось Шашелю пройти и колонию для малолеток, и подняться на «взросляк». На взрослой зоне ещё туда-сюда, да и в воспитательной колонии свыкнуться можно. Зато на крытой в ожидании суда, а потом этапа — полный мрак! Как-то Толик Лапин, кореш Шашеля по малолетке, философски заметил:

— Всё как в «Божественной комедии». В следственном изоляторе — ад, на зоне — чистилище. А свобода — это рай.

Толик даже наколку себе сделал — «СЭР». Так и переводится — «Свобода — Это Рай». Ну, как для кого. Для Толика — оно конечно. Он из приличной семьи, все там культурные, умные книжки читают. И дело у Лапина интеллигентное. Собрал шарагу сопляков со своего двора, стали рэкетировать ларёчников на торговом рынке. Записки подбрасывали: мол, в такое-то время там-то вы должны оставить такую-то сумму. Если не оставите, ваш ларёк взлетит на воздух. Многие не верили. И зря. Толик — парнишка грамотный, достал где-то «Поваренную книгу анархиста», там толком описано, как взрывчатку смастырить. Попробовали на чебуречной — получилось. Потом ещё парочку точек тряхнули. Правда, одному хачику ногу оторвало: не вовремя заночевал в своём ларьке. Повязали ребятишек без проблем — когда они «куклу» из меченых «бабок» брали.