Бык из машины - Генри Лайон Олди

– Деда! Колаблик!

Внук влетает в кабинет: буйный пятилетний вихрь. Тезей бежит к деду – и вдруг резко останавливается, едва не падает. Рука гордо воздета над головой. В ней – угловатый корабль с тремя разнокалиберными трубами. Нагромождение палубных надстроек, орудийные башни, бирюзовый флажок на мачте. Корабль собран из деталей детского конструктора.

– Гляди, деда! Какой у меня колаблик!

В иное время, даже будучи занят, Питфей не преминул бы восхититься шедевром внука. В любое время, только не сейчас. Слепой плевать на его жалкую попытку улыбнуться. Питфея рвет звуковой кашей. Мозг – гибридизированный нейронно-цифровой стадион, по беговым дорожкам несутся марафонцы: десятки и сотни криминальных дел. Серийный маньяк-утопитель: люк канализации, в глубине плещет мутная жижа. Жижа наливается кармином и лазурью, и Питфей не знает, почему. Террористическая ячейка «Немея»: ее разрабатывали три года и взяли полным составом без стрельбы. Причудливый многогранник электрически жужжит, топорщит пестрые иглы дикобраза. Откуда дикобраз? Зачем?! Промышленный шпион в совете директоров оборонной корпорации – «крот» изобличен и взят с поличным. Хрипит росчерк черной молнии в небесах, пылающих огнем…

Нули и единицы. Буквы и символы. Цвета и звуки. Фактаж и спонтанные ассоциации – все это вызывает в Питфее болезненный, режущий острей бритвы отклик. Еще недавно старик – какой старик? О да, в пятьдесят ты тщеславно называл себя стариком… – был уверен, что разучился испытывать эмоции по поводу своей работы. Еще одно расследование, которое надо довести до конца. Еще один преступник, который должен быть осужден согласно закону. Сейчас, когда разумом и телом Питфея владеет Слепая, все иначе. Жаркая киноварь гнева. Аквамариновая сытость удовлетворения. Пепельный дождь разочарования. Ядовитый ультрафиолет злорадства. Болотные миазмы отвращения…

– Деда? Ты заболел?

Голос Тезея дрожит:

– Ты не умилаешь, да?

Питфей знает, как выглядит со стороны. Он специально просматривал видеозаписи предыдущих визитов Слепой, хотя это не доставило ему ни малейшего удовольствия. Богиня не возражала, а он хотел знать. Сожаление и упрямство, ярость и грусть, предвкушение и радость – чувства отражаются на лице Питфея с утрированной отчетливостью, словно у мима-безумца. Накатывают волнами прибоя, сменяют друг друга с ужасающей быстротой; каждая торопится стереть предыдущую, заменить ее собой, и так без конца…

Со мной все в порядке, хочет сказать Питфей. Не смотри на меня, хочет сказать Питфей. Уходи, хочет сказать Питфей. И, разумеется, не может.

– Арестованные по подозрению в похищении ребенка в Аркадийской области многодетные родители подозреваются в убийстве одного из своих приемных сыновей…

– Деда, тебе помочь?

– Каждое третье оконченное расследованием преступление совершено лицами, ранее совершавшими преступления, каждое седьмое – в состоянии алкогольного опьянения, каждое тринадцатое – несовершеннолетними или при их соучастии…

– Позвать маму?

Когда Тезей приводит Эфру, богини уже нет. Обессиленный Питфей сидит, откинувшись на спинку кресла. Лицевые мышцы отчаянно ноют. На теле высыхает холодный пот. Перед глазами роятся стеклистые мушки. К этому он привык, не впервой. Час-другой, и отпустит. К счастью, Тезей молчит. Питфей не вынес бы объяснений.

Вопрос Тезей задаст пятью годами позже:

– Зачем они это делают?

– Кто? – спросит Питфей.

Он знает, кто. Просто тянет время.

– Боги цифрала! Зачем они входят в людей? Следствия, приговоры! Слепая знает эту всю дребедень…

– Владеет всей этой информацией, – машинально поправит Питфей. – Учись формулировать, малыш!

– Хорошо, владеет! Слепая владеет этой информацией в тыщу раз лучше тебя. Она сама и есть эта твоя информация! От нее нет секретов! Зачем же ей ты, деда?

Я не уверен, что они боги, хочет сказать Питфей. Искусственный интеллект? Это определение еще хуже. Пришельцы? Ложь. Виртуальные формы самоорганизации? Бред. Мы не знаем, как они возникли, откуда, зачем. Количество информации, сходной по содержанию и характеру, перешло в качество? Так или иначе, мы, люди, создали океан, в нем зародилась жизнь, отрастила зубы, шипы, ядовитые щупальца, и вот – временами жизнь лезет на сушу, зовем мы ее в гости или нет. Боги? Мы назвали их богами за неимением лучшего, более подходящего слова.

Эмоции, хочет сказать Питфей. Да, их влекут эмоции. Нет, их влекут не только эмоции, судороги белковой слизи. Хотя, малыш, столь лакомой, столь экзотической добычи для кого другого могло бы и хватить. Омерзение. Возмущение. Сочувствие. Негодование. Брезгливость. Зависть. Гнев. Знай жуй, глотай да нахваливай! Наши чувства, которые мы, люди, испытываем, узнавая о преступлениях – для Слепой это тайна за семью печатями, оазис за пределами ее существования. Слепой интересно, интересно до заворота нулей и колик в единицах, а для удовлетворения интереса ей нужен я. Но боги ненасытны, у них прекрасный аппетит. Они жрут, блюют и снова жрут. Получая желаемое, они желают большего – и в итоге, как ни крути, вновь получают желаемое. Совмещение несовместимого, соединение известного со странным, понятного – с невозможным. Когда упорядоченные массивы сведений перетекают в плотские ощущения, потоки данных вызывают бурю чувств, а мертвая информация и живая материя сливаются в единый конгломерат – уверен, это приводит владык цифрала в состояние, сходное с экстазом. Экстаз познания? Прорыва за грань, положенную им их природой?! Быть может. В любом случае, ради этого они и надевают плотские скафандры, то есть нас.

Ничего этого Питфей не произнесет вслух. Он изложит все Тезею другими, простыми словами – так, чтобы внук понял.

– А я? – спросит в конце Тезей. – Когда я стану аватаром?

– Никогда.

– Почему?!

Питфей объяснит внуку, почему, но еще через восемь лет, в день совершеннолетия. Полубоги не бывают аватарами, скажет Питфей. И перед тем, как раскрыть Тезею тайну его рождения, поставит видеозапись – ту, которую Питфея раз за разом вынуждает крутить Колебатель Земли.

Перед этим он посоветуется с дочерью. Эфра разрешит, она умница.

– Ха! – рассмеется Тезей на первых кадрах. – Деда, я это уже видел. Я думал, это твоя любимая порнушка!

– Нет, – без улыбки, без стеснения ответит Питфей. – Это не порнушка.

– А что это?

– Это наживка.

И он начнет рассказ о том, о чем предпочел бы умолчать.

Терминал мелодично звякнул встроенными динамиками.

По крутой дуге Питфей обогнул стол, бросил взгляд на монитор. Сообщение от Ловца Теней – он ждал этой весточки. Питфей не беспокоил Ловца по пустякам: палить из пушки по воробьям было не в привычках Паучка Питфея. Да и сам Ловец, декриптор экстра-класса, делался злей чумы, если его отвлекали мелочами.