История Мэй. Маленькой Женщины - Беатриче Мазини
Шрифт:
Интервал:
– Ты правильно сделала, что принесла ее ко мне, – сказала она. – Да так быстро. А иначе…
Она не закончила фразу. Мэй почувствовала, как по ее телу пробежала дрожь – что-то вроде запоздалого страха.
– Это индейское снадобье, – объяснила Владычица Трав. – Кора ивы. Очень помогает.
Потом она насыпала в полотняный мешочек немного толченой коры и перевязала бечевкой.
– Держи. Разводи теплой водой, можешь капнуть меда, если малышка будет капризничать и не захочет глотать. Но только если поднимется жар. Нужно понимать, когда стоит беспокоиться, а когда нет.
Знахарка повернулась к Мэй спиной и стала возиться с какими-то склянками, набитыми листьями и порошками, похожими на землю всевозможных оттенков. На балках над головой висели для просушки листья и ветки, наполняя хижину резким запахом леса.
– Некоторые травы ядовиты, – сказала Эбигейл, не поворачивая головы. – Трудно представить, как может навредить то, что в маленьких дозах приносит пользу.
Мэй подумала, что это относится не только к травам, но и ко всему остальному тоже. Взять, например, Рай: тут чудесно и в то же время очень тяжело. Вначале Рай был источником радости и новых открытий, а сейчас – одни напасти. И что же? Как жить?.. Наверное, одной из тайных способностей Эбигейл было умение читать чужие мысли, потому что, не отрываясь от своих дел, она вдруг произнесла в тишине, нарушаемой только легким посапыванием Джун:
– Жить, как можешь. Брать, что причитается. Подстраиваться и меняться. Ты замечала когда-нибудь, как растение ищет солнца? Как оно упрямо поворачивается за солнцем, пока не находит свет.
Мэй вспомнила мамины розы и подсолнухи с их растрепанными головками.
– У природы можно многому научиться. Твоему другу это известно. Поэтому он и стал моим соседом. Он не боится приспосабливаться и меняться. И ты не должна бояться.
«Но я – я просто хочу пожить спокойно», – подумала Мэй. Видимо, Эбигейл снова прочитала ее мысли, потому что сказала:
– Спокойствие плохо для всего живого. Оно располагает к лени. Беспокойство куда лучше.
Мэй попробовала на вкус это красивое слово, повертела его так и сяк. Беспокойство. Я хочу всегда быть беспокойной, подумала она, и ей стало хорошо, как когда принимаешь сложное решение и успокаиваешься.
Должно быть, она тоже заснула, хотя бы на несколько минут, потому что вздрогнула от хриплого со сна голоска Джун: «Мама… домой… на ручки».
– Идите домой, – сказала Эбигейл.
Мэй взяла Джун на руки. Лоб у малышки был прохладный, а сама она как будто даже стала легче. Эбигейл укрыла ее сверху одеялом и добавила:
– Идите и больше не возвращайтесь.
Это было хорошее пожелание, и Мэй очень надеялась, что оно сбудется.
Как бы то ни было, Мэй никогда не будет разговаривать с матушкой о том, что нашла в сундуке. Ведь Мэй не должна была этого знать. Не должна была туда заглядывать. К тому же бывают вещи, которые любят тишину.
Дорогая Марта!
Мама беспокоится, что весенние всходы не дадут достаточно урожая, чтобы прокормить нас целую зиму. Отец как всегда не унывает, говорит, как-нибудь справимся: может, приедет какой-нибудь новый единомышленник и привезет с собой запасы, и тогда мы выдержим и не сдадимся; или деньги, на которые их можно раздобыть. Не сдадимся – как будто мы на войне. Матушка шепчет ему, чтобы он не говорил такого при детях, но она шепчет слишком громко, и мы все равно слышим, а он сердится и говорит, что мы, дети, должны делить с ними все, даже если что-то идет не по плану, и в конце концов я не могу отделаться от страха. Вообще-то мне это совсем не нравится. Я бы хотела быть беззаботной девчонкой, но не получается. Редко когда я могу забыться и отвлечься. К счастью, на День благодарения получилось.
Прекрасный Господин объяснил мне, что это праздник братской помощи и что говорить спасибо надо индейцам, потому что именно благодаря им наши предки не умерли от голода, когда прибыли сюда, замерзшие и оборванные, изнуренные долгим путешествием на корабле и болезнями. Местные обитатели лесов помогли им, показав, какие растения сажать и каких животных есть, и тогда спустя год стал возможен праздничный стол на День благодарения, ломящийся от блюд из индейки, маиса и тыквы. А потом наши предки решили воспользоваться всем этим изобилием и, набив желудки и окончательно окрепнув, начали отнимать у индейцев все, что можно. Да еще изобрели всякие законы и стали сами решать, кто хороший, а кто плохой, и все это нечестно – но я уже писала, Марта, не хочу тебе слишком докучать. Вообще-то это взрослые разговоры, и я, конечно, рада, что Прекрасный Господин их со мной ведет – выходит, он считает меня достаточно взрослой; но они мне быстро надоедают.
А у нас на День благодарения индейкой даже не пахнет, зато есть черничный соус и все остальное – тыквы и кукуруза. У меня уже мозоли на руках, столько початков пришлось очистить в последние дни: теперь они все висят на веранде и сушатся, подвешенные за хохолки, как пойманные чертенята, потом их можно будет заготовить на зиму. Да, милая Марта, мы делаем запасы, как настоящие еноты, ведь тут нет магазинов и лавок, где можно купить продукты, разве что один деревенский, но мы его не очень-то жалуем, поэтому лучше запастись как следует перед спячкой. Часть зерен родители решили подарить индейцам, которые не причиняют нам никакого беспокойства, даже наоборот; а я очень обрадовалась, что у меня появился отличный повод навестить Две Луны.
Еще я прихватила для нее чашку варенья. Она окунула в него палец – понимаешь, Марта, они не пользуются столовыми приборами, – облизала и сначала поморщилась, как будто не привыкла к такой сладости. Но, должно быть, быстро распробовала, потому что через минуту чашка уже была пуста.
Тыквы они не запекают в печи, как мы, а коптят над дымом от костров. Мне больше нравятся их тыквы, потому что они вкусно пахнут дымом – будто кусаешь осенний воздух. Я пробыла с Двумя Лунами до самого вечера. У нее появился новый братик, с которым ей надо нянчиться, он спит в такой лыковой колыбели, откуда выглядывает только смуглое личико; у него черные-пречерные волосы и раскосые глазки с двумя складочками вместо век. Очень хорошенький братик. Его зовут Поющее Сердце. Красивое имя, правда? Вообще я не понимаю, почему их называют краснокожими, ведь кожа у них совсем не красная; впрочем, и мы не белые, если уж на то пошло: у нас кожа светло-розовая или темно-розовая, а иногда у мужчин, которые много пьют, бывает совсем красный нос. Хоть они и зовутся белыми. Загадка.
А ты ела индейку? Она удалась? А тыквенный кекс с тонкой корочкой, который печет тетя Хэтти, был? Порой я мечтаю о кусочке такого кекса, который тает во рту, представляю, как капает душистый сок, даже облизываюсь, чтобы не уронить ни капли. И еще о какой-нибудь сладости, о пирожном с кремом. А вместо этого глотаю вечную овсяную похлебку на воде. Опиши мне ваш обед на День благодарения во всех подробностях. Надеюсь, что ты поела и за меня.
Поделиться книгой в соц сетях:
Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!