В Москве-реке крокодилы не ловятся - Федора Кайгородова

Клязьминское по ошибке иногда называют Московским морем. На самом деле Московское море — это Иваньковское водохранилище, расположенное гораздо севернее, ближе к Твери. Канал имени Москвы нанизал цепь водохранилищ, как бусины.

Мы только — только миновали мост — справа выплыли белоснежные яхты спортивного клуба. Их поднятые в крохотном заливчике паруса парили над окрестностями и словно в полусне мечтали о дальних странствиях. Кто и куда собирался плыть в позднем октябре? Людей на территории клуба было не видно.

Эта по — барски красивая и беззаботная жизнь вдруг вызвала во мне живейший протест:

— Везет же людям! — возмутилась я. — А тут от солярки никак не отмоешься! Туфли и сумка испорчены мазутом. Вы были там, в этих трюмах? Там же черт ногу сломит!

— Приходилось! — без тени улыбки ответил следователь. — А вы — то там что делали?

— Так, жизнь изучала, — буркнула я. — Интересно, как я попаду на плавкран?

— Не беспокойся, Наташа! — может, следователь Крага и не был таким уж сухарем, каким хотел казаться. — У капитана есть указание руководства канала ждать тебя на пристани. Ты подойдешь туда пешком, как будто сошла с автобуса.

— Здесь и автобусы ходят? — буркнула я.

— И именно в это время! — Крага даже развеселился, глядя на мой угрюмый вид. — Но сначала мы проедем к отправной точке вашего с Юрой путешествия.

— А кстати, Анатолий Петрович! Почему послали меня, а не Юру или хотя бы нас обоих?

— Ну, Юра более прямодушен и менее наблюдателен. Двоих же редакция не отпускала.

— Угу! Значит, я успела произвести впечатление лживой и хитрой особы?

— А ты хотела бы выглядеть наивной дурочкой?

Нет, наивной дурочкой я выглядеть не хотела! Да и вообще никогда никем не хотела выглядеть! Одна моя детская подруга как — то сказала своей маме: «Почему вы назвали меня Олей?» «А как надо было?» «Лилией!» А мне всегда вполне уютно было в своем имени и в своем образе. Вот только внешность! А что, в конце — концов, внешность? Вполне подходящая внешность! «Во — всяком случае, не хуже других!» — такой приговор выносила я, изучая иногда в зеркале свою озорную мордашку с очень живыми глазами.

— На пристани тебя будет ждать буксир, — продолжал Крага, не дождавшись от меня возражений по поводу наивной дурочки. — Плавкран снимется с якоря только после твоего прибытия.

— А они не удивятся, что столько почестей для меня одной?

— Нет, это как раз подозрений не вызовет. Обычная практика, когда ждут гостей, либо членов экипажа. Любого матроса так бы встретили, — ответил Крага.

Мы проехали по широким улицам дачного поселка и перед нами развернулась панорама канала. Слева он исчезал за поворотом реки, а справа почти сразу начиналось водохранилище. Легкие волны плескались о грубые гранитные плиты берега. Вокруг было пусто, если не сказать — пустынно. Одинокий автомобиль замер за деревьями. Берег разительно отличался от позавчерашнего: не было ни рыбаков, ни дачников, ни меркантильных детей, которые требовали с нас конфет за побудку водителя. Исчезли даже нефтяные пятна на поверхности воды.

Заросли шиповника тянулись вдоль бетонного пояса и местами были одного роста с деревьями. Мы остановились возле кустов, как будто выбирая место для рыбалки.

Войдя в роль, я даже задала подходящий ко времени вопрос:

— Дорогой! Ты прихватил ведерко для рыбы? — и даже тем же тоном, которым в рекламном ролике любительница кофе интересуется, «не пора ли им пожениться».

Всегда мне было любопытно, кто пишет тексты для этих роликов? Скажем, та глупость, которую спрашивает кто — либо из героев, обычно женщина, как видно ролики пишут женоненавистники, так вот, та глупость запоминается, а рекламируемая вещь — хоть убей, не вспомнишь. А все почему? Потому что нормальный человек в это время либо злится на все телевидение, либо идет на кухню налить чайку — желательно не того, который рекламируется.

Следователь Крага посмотрел на меня, засмеялся и посоветовал:

— Не переиграй!

— Это я стараюсь для той дамы, что наблюдает из автомобиля за нашим кораблем в бинокль, — ответила я. — Хотя зачем ей бинокль, когда мы рядом?

— Ну, молодец, что заметила! Острый у тебя глаз! А ты наивной дурочкой собиралась прослыть!

Немолодая, но весьма ухоженная женщина, из тех, кто каждый день делает прическу у парикмахера, заметив нас, быстро спрятала бинокль, надела темные очки, поправила стильный пиджак, завела мотор своего голубого «Форда» и стремительно умчалась по дороге. В ту сторону, откуда мы только что приехали.

— А вот теперь, дорогая, выметайся из машины вместе с воображаемым ведерком! Хотел тебя подвезти, но некогда, некогда! — сказал Крага, помогая мне выбраться, и даже подталкивая в спину, чтобы я поскорее выбралась.

Я поняла, что в следователе Краге проснулся инстинкт следопыта, и потому спорить с ним или обижаться — бесполезно.

— Придется тебе до пристани топать пешком, извини, — он открыл дверь и вытолкал меня из машины, бросив вслед рюкзачок. — Я — за ней! — смягчил он свои действия поспешным объяснением и скрылся в пыли голубой дамы.

«Вот так всегда! — размышляла я, двигаясь в сторону пристани. — Как только появляется женщина в дорогой машине, ты уже со своим рюкзаком никому не нужна!»

Выйдя на открытое пространство, я огляделась. На реке мало что изменилось. Огромный плавкран был похож на плавучий трехэтажный дом. За ним виднелась баржа с песком. Видимо, ее будут снимать с мели, когда отбудет плавкран. Буксиров в моем поле зрения не наблюдалось.

Затянув потуже лямки рюкзака, и почувствовав себя бывалой туристкой, я бодро зашагала в ту сторону, где меня должны были ждать по уверениям Краги. Через полчаса быстрой ходьбы я увидела шаткое сооружение, которое в здешних местах почему — то величают пристанью. На самом деле это просто узкий помост над водой. Он качался и скрипел изо всех своих сил, как только нога человеческая осмеливалась ступать на хлипкие доски.

— Гляди — ка, опять та самая? — сказал матрос в одном рваном тельнике, с подчеркнутой заботой помогая мне перешагнуть на борт буксира.

— У них в газете, видать, нету никого половчее! — ответил другой, ехидно намекая на мое купание в октябрьской воде.

Я промолчала, что должно было, по — видимому, говорить о важности порученного мне дела. Впрочем, что тут скажешь — я и сама не очень высокого мнения об экипажах буксиров.

Зато на плавкране мое прибытие прошло в совершенно дружественной обстановке.

— Кто к нам прибыл? Эй, ребята, Наталья приехала! — крикнул принимавший буксирный конец матрос.

Несколько человек из команды высыпали на палубу. Я видела улыбающиеся глаза и приветливые лица.

— А где ваш персональный спасатель?

— Юра? Да где — то задержался!