Хлопушка с прицелом - Евгений Игоревич Новицкий

class="p1">— Ты всегда хвастаешься, как гениально все продумываешь, — не унималась Галина. — Но здесь, получается, совсем ничего не продумал…

— Все прошло как по маслу! — настаивал Герман.

— За исключением того, что он, возможно, остался жив…

— Может, мне надо было еще и переехать его пару раз? — усмехнулся Герман.

— Может быть, — раздраженно подтвердила Галина.

— Нет, это уж слишком жестоко, — покачал головой Герман. — И так все нормально прошло. Вот увидишь.

— А вмятина?!

— Но никто ведь не заметил этот чертов воронок! Его и не видно в темноте.

— Кто-нибудь из актеров мог заметить, — возразила Галина.

— Даже если так, — не сдавался Герман, — меня уж точно никто не разглядел. Никто не догадается, что это был я, даже если поймут, что Мумунина убил этот самый воронок.

— Если поймут, круг подозреваемых для милиции сразу сузится, — парировала Галина. — И не забывай про свидетелей-студентов, которых ты уже катал на этом самом воронке…

— Согласен, Галочка, — смутился Герман. — В этот раз я чересчур рисковал. Но давай просто понадеемся, что и Мумунин мне сойдет с рук… Что еще остается-то?

— Остается еще остановиться, — сказала Галина.

— То есть больше не убивать? — удивился Герман. — Да я и так уже думаю, что больше некого. Остальных я и за конкурентов не считаю…

— Значит, на Мумунине — все? — обрадовалась Галина.

— Все, — подтвердил Герман.

— Ну, слава богу! — воскликнула Галина, подошла к Герману вплотную и положила голову на его грудь.

34

Назавтра Герман, побывав на «Мосфильме», явился перед Галиной в состоянии невероятного душевного подъема.

— Утвердили! Утвердили! — напевал и приплясывал он, увлекая Галину в свой эйфорический танец.

— Что утвердили? — не понимала Галина.

— А как ты думаешь? — лукаво посмотрел на нее Герман. — Заявку мою, конечно! Я ведь в этом году уже пять подал… И одну из них наконец-то утвердили!

— И на какой фильм? — с интересом спросила Галина.

— «Кошкин дом».

— Как? — ахнула Галина.

— «Кошкин дом», — повторил Герман. — Ну, по Маршаку.

— То есть детская сказка?

— Я бы сказал, не такая уж и детская, — улыбнулся Герман.

— Ты не говорил, что и такой фильм хотел снимать…

— Так я не то чтобы и хотел, — пояснил Герман. — Я просто прикинул — легче всего запуститься с экранизацией. Но мосфильмовские паразиты разобрали уже все мыслимые произведения — что дореволюционные, что советские… Да даже из буржуазной классики все что можно порасхватали… Что же мне оставалось? Я долго думал, и тут меня осенило: детская советская литература! За нее наш брат отчего-то не шибко охотно берется. А я вот не гордый — я возьмусь… Так я решил — и вот, пожалуйста: победа! Меня запускают в производство! Вернее, нас с тобой, — поправился Герман.

— А кого же я буду играть в этом «Кошкином доме»? — растерянно спросила Галина.

— Кошку, конечно, — отвечал Герман. — Главную роль!

— А еще кого ты хочешь позвать?

— Очень правильный вопрос! — воскликнул Герман. — Я уже все продумал. Послушай-ка. — Он достал из своего портфеля книжку Маршака и стал объявлять: — Значит, так: Кошка — Галина Гортензи. Кот Василий — Василий Лановой. Козел — Николай Рыбников. Коза — Алла Ларионова. Петух — Олег Стриженов. Баран — Евгений Урбанский. Курица — Изольда Извицкая. Овца — Татьяна Конюхова. Свинья — Нонна Мордюкова… Ну и так, по мелочи: бобры, грачи, котята, поросята… Это и студенты смогут сыграть.

— Например, твои Растиньяк с Нусингеном, — не удержалась Галина.

— Почему бы и нет, — невозмутимо ответил Герман.

— А ты уверен, что они все согласятся? — с сомнением спросила Галина. — Я про корифеев, которых ты перечислил.

— Тоже мне корифеи! — фыркнул Герман. — Все без году неделя в кино.

— Однако зритель их уже запомнил и полюбил, — заметила Галина.

— И что им теперь — на лаврах почивать? — хмыкнул Герман. — Да нет, вот увидишь — все согласятся. Наше кино совершенно не дает артистам возможности сыграть что-то эдакое, особенное… Не привычных рабочих и крестьян, а зверей!

— Ну да, — хмыкнула Галина. — Козлов, баранов, свиней…

— Что ж они, по-твоему, побрезгуют?

— Я бы побрезговала играть какую-нибудь овцу, — созналась Галина.

— Ну и напрасно, Галочка, — сказал Герман. — Это ведь такой шанс показать себя с абсолютно неожиданной стороны… Впрочем, тебе я ведь предлагаю роль Кошки. От Кошки-то ты не откажешься?

— Я-то не откажусь, — вздохнула Галина. — Но что подумают другие? Гортензи, значит, играет кошку, а мы все — какой-то скотный двор…

— Вот пусть и знают свое место! — хохотнул Герман. — Галочка, ты же у меня — самая красивая актриса советского кино…

— Это только твое мнение, — скромно сказала Галина.

— Да все так думают, — заверил Герман.

— Однако снимаешь меня только ты, — напомнила Галина.

— Правильно, — подтвердил Герман, — просто они знают, что ты занята, и понимают, что со мной соперничать бессмысленно.

35

— Ладно, — сказала Галина, — а что насчет Мумунина?

— А что насчет Мумунина? — повторил Герман, продолжая любовно разглядывать книжку Маршака.

— Я спрашиваю: выжил он или нет? — терпеливо пояснила Галина.

— С чего бы ему… — пробормотал было Герман, но тут же спохватился: — Ах, Мумунин! Да ты знаешь, я и забыл совсем. С этим утверждением заявки…

— Так ты что, не справлялся о нем? — удивилась Галина.

— Стану я справляться! — фыркнул Герман. — Подозрение, что ли, на себя навлекать?

— Да, спрашивать, конечно, не надо, — согласилась Галина. — Но неужели о нем никто ничего не говорит?

— Может, и говорили, да я не слышал, — сказал Герман. — Понимаешь, у меня о другом уже были мысли!

— О новом фильме?

— Ну конечно!

— Но ты ведь просто не сможешь его снять, если… — начала Галина и замолчала.

— Что «если»? — посмотрел на нее Герман.

— Сам знаешь.

— Нет, ты договаривай, — настаивал он. — Если Мумунин выжил и покажет на меня? Об этом ты хочешь сказать?

— Да, — скорбно подтвердила Галина.

— Так он же меня не видел! — воскликнул Герман.

— И все равно мне неспокойно, — покачала головой Галина. — Если бы ты подумал обо мне, то как-нибудь узнал бы о его участи…

— Завтра узнаю, — пообещал Герман.

— А я, может, до утра теперь не засну, — горько усмехнулась Галина. — Всю ночь буду об этом думать.

— Может, позвонить его жене? — предложил Герман. — Вернее — вдове, в чем я лично уверен.

— Ни в коем случае, — запротестовала Галина. — Я сама сейчас позвоню. И совсем не жене.

Она села за стол, где стоял телефонный аппарат, и набрала номер.

— Алло, Танечка! — проворковала она через полминуты. — Это Галя Гортензи… Спасибо, все хорошо. А как у тебя?.. Да так просто позвонила — узнать, как твои дела, как на «Мосфильме» дела… Я ведь давно уже нигде не снималась, а ты вон как