История из жизни гуманитария и технаря - Инна Максимовна Чичина

– Оставь свои байки герру Фишеру и фрау Вебер! А про нас можешь забыть!

– Да, – согласился Азриэль. – Нашей дружбе конец!

Шана и Азриэль быстро зашагали на второй этаж.

Вильгельм стоял ни живой ни мертвый, бледный, как мел и сраженный разрывом с друзьями. Еще вчера днем ничто не предвещало беды: они жаловались на упущенные каникулы, обещали друг другу наверстать все летом, шутили, вместе с Шаной прямо в больничном коридоре играли на гитарах, пили чай с пирожными, собирались домой. А сегодня… сегодня начался настоящий кошмар.

– Вильгельм? Вильгельм, что с тобой? – зайдя в школу и увидев друга, готового упасть без чувств, Хельга энергично потрясла его за руку.

– Хель-Хельга, тут такое, – тихо проговорил Вильгельм. – Шана и Азриэль считают, что я нацист, устроивший нападение на них.

– Чего-чего?! – воскликнула Хельга. – Похоже, наши ребята слегка перегрелись. Полный бред!

– Нет, Хельга, ты ошибаешься.

В дверях показались герр Фишер и фрау Вебер.

– Вильгельм, немедленно ко мне в кабинет! – приказал директор.

Раньше парня приглашали к директору исключительно по каким-то приятным или нейтральным событиям. Теперь же Вильгельм невольно ассоциировал себя со злодеем, много лет совершавшим ужасные преступления и попавшимся в руки правосудия. Правда, даже злодеи иногда совсем не злодеи, а судей и пострадавших по разным причинам это не волнует.

– Честно говоря, я в шоке, – садясь за рабочий стол, сказал герр Фишер. – В нашей школе всякое происходило, чего уж скрывать: и драки, и массовые прогулы уроков. Но чтобы травля на почве национальности! Никогда такого не было. Никогда.

– Причем здесь я, герр Фишер?! – воскликнул Вильгельм.

– Будешь отпираться до последнего? – презрительно посмотрела на него фрау Вебер. – Хорошо. Вчера вечером Шана нашла одну очень интересную записку.

– Какую?

– Если так хочешь перечитать, пожалуйста!

– «Неуважаемые недрузья! Довольно лжи и притворства. Надоело с вами играть. Надоело общаться с евреями. Говорю прямо – я нацист, и я всей душой ненавижу вас. А вы мне поверили, правда? Думали, мы друзья. Я просто решил пошутить! Удачно, да? Скоро мой последний привет вы получите от моих единомышленников. Не переживайте, они вас не убьют, по крайней мере постараются», – прочитал вслух Вильгельм и выронил записку.

– Я ничего такого не писал! – запротестовал парень.

– Правда? – хмыкнул герр Фишер. – Почерк в точности совпадает с твоим.

– А кроме того, когда я приехала к Шане и Азриэлю домой, – продолжила фрау Вебер. – Они кое-что мне передали. Мало того, а твоем дневнике я уже давно обнаружила похожие… распечатки. С разными цитатами, фотографиями.

Классный руководитель 9а выложила на стол несколько бумажек.

– Это не мое! – просмотрев их, сказал Вильгельм. – Впервые вижу! Меня кто-то подставил!

– Шана и Азриэль тоже так считали. Однако, никто, даже Винсенс, с которым вы враждуете с самой начальной школы, не станет общаться с бандитами.

– Кстати, полиция так и не нашла их, – добавил герр Фишер. – Как сквозь землю провалились.

– Да, вы, да вы не понимаете! – всхлипнул Вильгельм.

Обвинения, сыплющиеся со всех сторон, полное недоверие директора, осуждающий взгляд классного руководителя загоняли его в угол. Парень старался доказать, что все это кто-то специально подстроил, но с каждой секундой только сильнее убеждался – он проиграет.

– Довольно! – герр Фишер стукнул ладонью по столу. – Не хочу ничего слышать! Такое поведение непростительно! Ты отчислен, Вильгельм.

– К-к-к-ак отчислен? – похолодел парень.

– Очень просто. В Норддроссе есть и другие школы. Я не буду писать, за что тебя на самом деле выгнали и ничего не сообщу полиции. Надеюсь, ты воспользуешься этим шансом и исправишься. А теперь уходи.

– Почему вы мне не верите?!

Вильгельм пулей вылетел из кабинета директора. Сейчас он не соображал, где находится, в ушах до сих пор звенела последняя фраза Азриэля «нашей дружбе конец», сердце вырвалось из груди, отчаяние все больше овладевало душой и разумом.

Оказавшись на крыльце, Вильгельм лицом к лицу столкнулся с разъяренной толпой учеников. Они обступили его со всех сторон, лишая шанса уйти и с нескрываемым отвращением наперебой спрашивали:

– И каково оно, быть нацистом? Не расскажешь?

– У тебя дома есть портрет фюрера?

– Ну, давай, как вы там говорите? Германия превыше всего?

– Ну, ты и урод, Вильгельм! Не ожидали от тебя такого!

– И еще и скрывал это! Мерзкий лицемер!

– Видел бы ты, как плохо сейчас Шане и Азриэлю!

– Не в то время родился! Тебе лет на семьдесят назад надо! В какой-нибудь Бухенвальд иди Дахау на место заключенных-евреев!

– Что вам всем от меня надо?! – чуть слышно проговорил Вильгельм. – Отстаньте!

– Э, нет, нацист! – один из учеников-одиннадцатиклассников по имени Август загородил собой дверь, не пуская Вильгельма обратно в школу. – Ты от нас не удерешь. Ща мы тебе устроим Нюрнбергский процесс! Побудь немного на месте Шаны и Азриэля.

Август схватил Вильгельма за шиворот и столкнул с крыльца, а остальные ученики, уронив его, начали нещадно пинать. Откуда они так быстро узнали обо всем? Наверное, Шана и Азриэль поделились печальной новостью, потому что держать боль от предательства в себе не сможет никто.

– Что вы творите?!

На счастье Вильгельма всего через минуту на улицу выбежала Хельга, а за ней директор и классный руководитель.

– Прекратите сейчас же! – крикнул герр Фишер. – Что это за самосуд такой? Отправляйтесь обратно в школу, скоро прозвенит звонок на урок.

Скрипя зубами, ученики вынуждены были подчиниться.

– Ты как? – спросил директор, подойдя к Вильгельму.

– Все хорошо, – приподнимаясь, ответил он.

– Голова не кружится?

– Нет-нет. Все нормально.

– Я повожу его до дома, – проговорила Хельга.

– Отличная идея.

Фрау Вебер и герр Фишер вернулись в школу успокаивать разбушевавшихся учеников.

– Хельга, – позвал подругу Вильгельм. – Меня выгнали из школы.

– Серьезно?! Но за что?! Ой, осторожно, не падай! Тебе плохо?

– Хельга, Шана и Азриэль больше не хотят дружить со мной.

Как подкошенный Вильгельм рухнул на колени и разрыдался. Несправедливость, отчаяние, жгучая боль, чувство утраты кого-то очень дорогого – вот лишь небольшой список эмоций, захвативших душу и разум Вильгельма. Парню казалось, что вокруг него сгустились тяжелые грозовые тучи ненависти, которые теперь всегда будут сопровождать его либо уже совсем скоро просто погубят, сведут с ума.

– Вильгельм, мальчик мой, что же ты так, – Хельга села рядом с ним, и, крепко обняв, стала медленно гладить по голове.

– У тебя температура подскочила, – сказала она, коснувшись лба Вильгельма. – Где-то до 38, мне кажется. Все, идем домой. Как же хорошо, что я сегодня в школу на мопеде приехала! Подожди пару секунд!

Сомнительная радость

– Они уехали?

– Да, Вин.

– Уууф. Чуть не попались.

Винсенс и Зелда выбрались из своего «укрытия». Все это время они прятались за углом школы и