Ценник красивой жизни - Людмила Феррис

– Думаю, что скоро. Сейчас оформим протокол. Давайте тогда рассказывайте сначала.

– С самого начала? Хорошо, только у нас не начало, а конец получился. – Ася снова заплакала, приговаривая: – Ритка, Ритка.

Десять лет назад

Первый раз Рита влюбилась в шесть лет. Ее избранником был десятилетний Леша из ее же детского дома. Леша на прогулке мог запросто закурить, но чтобы это не видела воспитательница, на «шухере» стояла Рита. Как-то вечером Лешка ей свистнул:

– Ритка, сегодня ночью надо пойти в кабинет директора!

Рита даже не спросила зачем, если Лешке надо, значит, ей тоже. Она дождалась, когда после отбоя девочки в комнате засопели, и выскользнула за дверь. Лешка уже ждал ее у окна, поддергивая старые тренировочные штаны. Дети прошли по длинному коридору и поднялись на этаж выше, прислушиваясь, как где-то далеко смеялись и звенели стаканами нянечки.

– День рождения отмечают, – сказал осведомленный Леша и вытащил из кармана штанов ключ. – Два месяца назад взял его у Натальи Петровны из стола, – похвастался он.

Ключ звякнул в скважине, и дверь заскрипела. Рите показалось, что голоса нянечек приближались. Она прижалась к мальчику.

– Леша, а вдруг придут?

– Не придут, они всегда долго сидят, – успокоил он.

В кабинете было еще темнее, чем в коридоре, Лешка на ощупь открыл большой массивный шкаф, поковырялся в ячейках и вытащил кучу бумаг.

– Сейчас найду свое дело, хочу узнать, кто мои родители.

– Я тоже хочу, – пискнула Рита.

Для всех детдомовских узнать хоть что-то о своих родителях – заветная мечта, потому что у этих одиноких детей никого нет, а если вдруг найдется мать или отец, то, значит, появится семья. Вообще понимание того, что у тебя есть родные и близкие, было источником каких-то необыкновенных сил, ведь большинство детей поступают в казенное учреждение с записанной матрицей, которая не несет «семейной памяти», а настроена только на программу выживания.

– Вот! – Лешка долго копался в личных делах, читал, вздыхал, наконец вынул из широких штанов кусок бумаги, записал что-то и сунул Рите.

– Твоя мать – студентка первого курса технологического института Свириденко Яна Николаевна, это и все, что написано в личном деле.

– А ты? Ты что-нибудь узнал про себя?!

– Я подкидыш, в одеяле лежала записка «Алексей».

– И все?

Он не ответил и зашагал из директорского кабинета, Ритка поспешила за ним. Лешка плакал навзрыд и, не стесняясь, размазывал слезы по лицу. Рита заплакала тоже, не разжимая кулачок, где лежал драгоценный кусочек бумаги с именем ее матери. Она даже стала ощущать себя по-другому – у нее есть мать. Рита запомнила текст наизусть, но часто брала в руки оборванный листок и вдыхала манящий аромат то ли духов, то ли незнакомого женского имени, то ли далеких и смутных детских воспоминаний, то ли нереальной мечты. Бумажка наконец просто истлела, но Ритка знала на память: Свириденко Яна Николаевна.

В пятом классе, когда она уже жила в семье, за партой перед ней посадили одноклассника Юру. Это было то самое время, когда наступает желание нравиться мальчикам, начинаются первые симпатии и первая любовь. Ритка была с характером прямолинейным, как гвоздик, и острием этим могла поцарапать окружающих. Она без церемоний подошла к Юре и громко сообщила:

– Я буду с тобой дружить!

– А я нет, – ответил Юра под общее одобрение класса.

Но Риту не так просто было сбить с намеченной цели, она даже подтянулась по учебе и уже не боялась выходить к блестящей черной доске, будто покрытой лаком.

– Мальчикам интересны умные девочки, – говорила дома Ася, увидев и поняв интерес дочери. Но Юрий никак не реагировал на школьные Риткины успехи.

Тогда она решила взять одноклассника измором. Ходила за ним из школы, ждала в вестибюле спортивного зала, когда он был на секции, но и это не помогало. Юра смотрел сквозь нее, как смотрят сквозь витражную дверь, не отвечал на ее эсэмэски. Когда Рита писала ему очередное послание на уроке и учительница забрала сотовый телефон, вот тогда-то Ритка и не сдержалась. Неразделенное чувство любви, злость, раздражение, она все вложила в удар, который пришелся на учительницу. Она слышала, как сказал Юрка:

– Дебилка детдомовская!

Впрочем, его слова больше не волновали Ритку, она уже ненавидела мальчика и даже рада была переводу в другую школу.

Маму Аллу она увидела случайно, в магазине, куда зашла погреться, возвращаясь из школы. Ритка кинулась к ней, совсем забыв, как она рыдала в детдоме, когда мама Алла вернула ее назад.

– Мама Аллочка!

– Маргошка! Маргаритка, как я рада тебя видеть! Как твои дела? Я тебя бы не узнала, так ты выросла! Слушай, давай ко мне, поговорим, накормлю тебя. Подожди, я сейчас!

Алла накидала в корзину большие и маленькие пакеты с продуктами, которые они потом загрузили в багажник ее машины. Квартира у Аллы была теперь другой, маленькой и не такой ухоженной, как раньше.

– Мы переехали, квартиру пришлось продать, мужа посадили, но, – Алла тряхнула кудрявой рыжей головой, – я не унываю, жизнь обязательно наладится. Угощайся. – Алла достала розовую колбаску, от которой у Ритки просто потекли слюнки, Ася такую покупала только по большим праздникам, потом на столе появились помидоры с огурцами, желтый солнечный сыр и красивая бутылка вина.

– Гуляем! – объявила Алла и налила Маргоше целый стакан красного, как кровь, напитка.

Маргарита выпила его залпом, чтобы доказать, что она совсем взрослая. Вино ей не понравилось, оно было кислым и горьким одновременно, но потом о вкусе как-то забылось, наступило прекрасное состояние легкости, пьянящего дурмана и желания любить всех вокруг и особенно маму Аллу. Марго рассказала ей про свою нынешнюю жизнь, про зануду Аську, про Юрку, который так и не посмотрел в ее сторону, только про Яну она рассказывать не стала. Аллочка от души посмеялась над переживаниями девочки.

– Маргошка, ты будешь такой красавицей! Посмотри, какие у тебя светлые золотистые волосы, раскосые глаза, длинные пальцы, да сотни таких Юр будут валяться у тебя в ногах, а ты будешь переступать через них и хохотать.

– Почему хохотать? – удивилась девочка.

– Да потому, что эти сопливые мальчики тебя недостойны! У тебя обязательно появится настоящий мужчина, он будет покупать тебе красивые шмотки, возить по заграницам, и ты поймешь, что такое настоящая жизнь.

– А можно я надену твои туфли, как раньше?

– Да можно конечно. – Алла достала откуда-то замшевые черные туфли с красным бантиком и протянула Рите.

– Ой, наверное, это другие туфли, те были мне большие, а эти как раз, – удивилась Маргарита.