Красная пелена - Башир Керруми

– Да я много чем увлекаюсь. Люблю математику, языки, биологию… Еще механику и все, что связано с электричеством…

Он поднял голову и торжественно произнес:

– Я, Абдерахмен, даю тебе слово сделать все, чтобы ты поступил учиться. У меня два родных брата в Бельгии и три двоюродных во Франции. Я напишу всем. Мы найдем выход.

Наступила зима 1976 года.

Сказано – сделано, гласит пословица. Так и произошло. Несколько недель спустя Абдерахмен сообщил, что один из его двоюродных братьев, живущий в Бретани, готов принять меня и оказать посильную помощь.

Так я отправился в Ренн. Город оказался для меня настоящим благословенным приютом. Наконец-то я перестал ощущать, что окружающие пялятся на меня как на неизвестное науке животное. Прохожие на улицах глядели или дружелюбно, или равнодушно, но никогда – с враждебностью.

В моем новом жилище витали странные запахи – невнятная смесь мочи, мясного рагу и духов. Поначалу меня замутило от этого коктейля, и прошло не меньше получаса, пока я не принюхался и не перестал его замечать.

Месье и мадам Фарес, люди простые и скромные, приняли меня очень ласково. Они жили в коттеджном поселке. Она отличалась веселым нравом и словоохотливостью, он вел себя более сдержанно; всякий раз, когда мы встречались с ним взглядом, мне делалось немного не по себе. Они напомнили мне семейные пары, с которыми я иногда сталкивался в Оране, – такие супруги сами себе навязывают такое количество всяких табу и запретов, что едва ли не каждое произнесенное в их присутствии слово кажется непристойным.

Как-то вечером, за ужином, я решился немного разрядить гнетущую атмосферу и поведал о своих приключениях в Роттердаме, стараясь придать рассказу юмористический оттенок. Она смеялась с удовольствием, и даже он пару раз улыбнулся. В общем и целом я понял, что не такие уж они зануды.

На следующее утро мадам Фарес перехватила меня по пути в ванную.

– Горячей воды у нас нет, – сказала она, – но, если ты хочешь принять ванну, я могу нагреть тебе воды.

– Что вы, спасибо! Я привык мыться холодной водой.

Но она так настаивала, что я согласился.

Когда она принесла обещанную воду, я чуть в обморок не грохнулся. На ней был надет прозрачный халат, не скрывавший ровным счетом ничего… Я смотрел на изгибы ее тела, не в силах отвести взгляд.

– Я тебе нравлюсь? – спросила она.

– Вы очень красивая, – вежливо ответил я. – Вашему мужу крупно повезло, что у него такая жена.

– Мой муж в пять утра ушел на работу. Кроме нас с тобой дома никого нет. Только ты и я.

Она взяла меня за руку и повела в спальню. Я стоял перед ней столбом, не представляя, что должен делать, и тогда она заявила:

– Ни о чем не беспокойся. У меня есть свои причины так поступать. Мой муж болен. Он больше не способен любить женщину. Вот почему я так несчастна. И потом, ты мне нравишься. Я хочу тебя.

Она положила руки мне на плечи, прижалась ко мне всем телом и впилась своими губами в мои. После ее слов я понял, что мне не в чем себя винить, и отдался сладостным ощущениям. Мы долго ласкали друг друга и перепробовали все возможные позы. Каждый из нас словно старался доставить другому как можно больше наслаждения. Это были незабываемые минуты; они придали мне моральных сил. Я чувствовал себя непобедимым.

В памяти всплыли отрадные воспоминания. Мне было четырнадцать, когда одна из соседок, старше меня примерно вдвое, открыла для меня мир чувственной любви.

За завтраком я признался:

– Я уже много месяцев не был с женщиной. А те редкие встречи, что выпадали мне в последнее время… С тем же успехом можно заниматься любовью с надувной куклой… После такой любви охватывает такая тоска, что хочется исчезнуть. А с тобой я чувствую себя сильным и полным жизни.

Она улыбнулась и опустила глаза.

Несмотря ни на что, меня не отпускала одна настойчивая мысль. Мне хотелось узнать, чем же таким болен ее муж. Собравшись с духом, я сказал:

– Я хочу задать тебе один вопрос. Если он покажется тебе нескромным, не отвечай. Что это за болезнь, которая не дает твоему мужу любить тебя?

Она издала протяжный вздох и посмотрела мне прямо в глаза. Ее взгляд, секунду назад веселый и радостный, стал печальным и суровым. Она как будто постарела на пять лет.

– Очень трудно объяснить, что произошло у нас с мужем. Об одном тебя прошу: не суди меня слишком строго.

– Не волнуйся, я стараюсь вообще никого не осуждать. На мой взгляд, что бы ни случилось с человеком, все идет ему на пользу, дает ему новый опыт. Я никогда не был ханжой. Меня воспитали в уважении к свободе человека, и я считаю, что свобода выше религии. Когда у меня все хорошо, я верю в Бога просто из чувства благодарности. А когда все плохо, я вообще ни во что не верю.

Она немного успокоилась, черты ее лица разгладились. Когда она заговорила, голос ее звучал серьезно и печально:

– Мой муж ничем не болен. Но он гомосексуалист. Мы с ним знакомы с детства, жили по соседству. И он мой самый лучший друг. Мы с ним ровесники. Подружились, когда нам было года по четыре… Мы никогда ничего не скрывали друг от друга. Когда мы подросли, он признался мне, что его тянет к мальчикам. С тех пор мы стали с ним еще ближе, словно брат и сестра.

Ему исполнилось двадцать пять, когда он уехал во Францию. Летом он каждый год приезжал навестить родителей и обязательно заходил ко мне. Все вокруг – родня, близкая и далекая, все эти тетушки и дядюшки, без конца твердили, что ему пора жениться. Когда мы с ним встречались, он просил у меня совета – что делать? В его семье, да и во всей деревне гомосексуальность считалась страшным стыдом, несмываемым пятном на репутации. Если бы он признался своим, что не может любить женщину, ему пришлось бы уехать навсегда, иначе… Иначе могло дойти до убийства. С другой стороны, я жила с родителями, которые не позволяли мне не то что работать, но даже выходить одной на улицу. Я мечтала о замужестве, потому что для меня это был единственный способ вырваться из клетки.

Как-то днем я сидела и в который раз перечитывала книгу, которую мой друг привез мне из Франции, – «Отверженных» Виктора Гюго. Вдруг раздался стук в дверь. Я спрятала книгу, надела на голову покрывало и пошла открывать. Там стоял пожилой мужчина лет шестидесяти. Он спросил, дома ли мой отец. Я ответила, что отца нет – он вернется не раньше восьми вечера.

– Не могли бы вы сказать, зачем вам нужен мой отец? – спросила я. – Я все ему передам.

– Меня зовут Сиди Абделькадер. Я пришел, чтобы просить у него руки его старшей дочери.

Я сразу догадалась, что старик никогда меня не видел. Наверное, ему обо мне рассказывали. Меня охватила внезапная слабость. В глазах потемнело, словно я вошла в темную комнату.

Но не прошло и нескольких мгновений, как в голове у меня прояснилось. «Это будет катастрофа, – сказала я себе. – Я ни за что не выйду замуж за этого старика, один вид которого ввергает меня в ужас». Я поняла, что должна срочно что-то предпринять.