Орудья мрака - Имоджен Робертсон

Краудер отвесил небольшой поклон. Сквайр кивнул, истолковав этот жест сообразно своим желаниям.

— Момент, к коему вы наверняка придете, когда урон будет неминуем, сей момент наступит очень быстро. И если вы не удержите ее, вам придется взять на себя часть вины за то, что произойдет. И, разумеется, сама ваша связь с этим семейством, станете вы вмешиваться в эту историю или нет, может навредить им. — Сквайр умолк, наблюдая, как лоб Краудера слегка сморщился. Его голос приобрел приятную мягкость: — Вероятно, я должен сознаться вам, раз уж мы беседуем столь открыто, что я знаю: когда вы только появились на свет, ваше имя было не Гэбриел Краудер.

В комнате установилась тишина — тягостная, как акт насилия. Краудер хранил абсолютное безмолвие. Сквайр едва заметно искривил уголок своего полного красного рта.

— Я тот, кем кажусь, господин Краудер. Однако по роду занятий мне приходилось сталкиваться с разным, и я научился некоторым привычкам, кои после сделал своими. Я беру на себя труд узнавать кое-что, кроме обычных сплетен, о заметных людях из нашей округи. Впрочем, я не стану обращаться к вам иначе и буду использовать имя и звание, кои вы сами для себя выбрали. — Он умолк. — Могу заверить вас, что я наводил справки весьма осмотрительно, и буду хранить молчание — до поры до времени. Более никто в нашем графстве, во всяком случае по моим сведениям, не подозревает, что вы можете быть не тем, за кого себя выдаете. Вот и все, что я хотел сказать, повторю лишь мою просьбу: постарайтесь удержать госпожу Уэстерман, ради нее же самой.

Краудер едва ли осознавал происходящее, ощущал лишь, как воздух входит в его легкие и выходит из них. Заговорить он не решался. Глубоко вздохнув, сквайр снова почесал свою щетину и продолжил тем же приглушенным голосом:

— Я испытываю чрезвычайно нежные чувства к семейству из Кейвли-Парка и хочу быть уверен, что защитой и опорой им служит умный и опытный человек вроде вас.

Когда Краудер наконец заговорил, собственный голос показался ему чужеродным. Он не мог им управлять.

— Как вы уже сказали, возможно, никакой тайны не существует, однако я сделаю все возможное, чтобы поддержать это семейство.

Взяв со стола бутылку, сквайр наполнил их бокалы и широко улыбнулся — так, словно считал Краудера отличным малым и чудесным собеседником. Из его голоса исчезли серьезные нотки, и он снова превратился в открытого провинциального джентльмена, каким казался с самого начала.

— Прекрасно, прекрасно. А теперь скажите мне, сэр, не вашу ли гнедую я видел в стойле, когда приехал? Вы охотитесь? Она напоминает мне молодую кобылу, что была у меня в детстве. Та гнедая была удивительным скакуном.

Краудер слушал речи сквайра и наблюдал, как тот пьет вино, хотя самому анатому оно вдруг стало казаться черным и горьким.

Грейвс пообещал не покидать дом, а чета Чейз и их дочь с удовольствием позволили ему нести охрану неподалеку от старой детской, где спали Сьюзан и Джонатан. Он привел их в этот дом, принадлежавший друзьям Александра, как только стало ясно, что его другу уже нельзя помочь, и лишь после этого позволил осмотреть свою рану. Она и теперь горела, однако эта боль не могла сравниться с той, что пульсировала в горле. Он думал о том, сможет ли Сьюзан когда-нибудь оправиться. С тех пор как ее обнаружили, девочка была бледна и хранила молчание, если не считать мгновения, когда Грейвс оттаскивал ее от тела отца, — она издала такой жуткий вопль, что несколько человек в толпе перекрестились. Желтолицего господина уже разыскивали, однако никто не знал его имени, а в городе, где беспорядок лишь нарастал, не было человека, способного продолжить поиски.

Мисс Верити Чейз вошла в комнату, неся исходящий паром стакан.

— Выпейте немного, господин Грейвс. Это матушкино укрепляющее средство, состоит в основном из бренди, я полагаю. Она и несколько соседей ушли, чтобы позаботиться о теле Александра и принести детскую одежду. А еще вам следует знать, что их прислуга, Джейн, как только до нее донеслись новости, вернулась вместе со своей матерью. Они присмотрят за лавкой. А потом, господин Грейвс, что произойдет потом? Дети стали сиротами. Не знаете ли вы семьи, которая могла бы взять их? Если нет, остается лишь надеяться, что наследства хватит на какую-нибудь школу. Впрочем, коли дети бедны и нет родственников, которые могли бы за них заступиться, жизнь их будет тяжела.

Господин Грейвс провел рукой по лицу, и мисс Чейз внезапно почувствовала себя невероятно глупой. Девушка произнесла первое, что пришло ей в голову, добавив к ужасам, которые ему уже пришлось пережить, новые хлопоты. Она глядела, как молодой человек держит стакан. Даже его руки вдруг стали казаться постаревшими.

— У меня есть очень немного — лишь то, что я могу заработать своим пером. Я не в силах обещать хорошего будущего, но у меня всегда найдется место для них. Надеюсь, вы тоже останетесь их другом. — Девушка кивнула. — Что же до родни… вероятно, это будет сложно, но попробовать нужно.

Грейвс вытянул свои длинные ноги, а потом со вновь подступившим ужасом заметил, что на его башмаках по-прежнему виднеется кровь друга, засохшая и покрытая пылью. Он снова сел ровно и глотнул из бокала, стремясь делом или словом отвлечься от увиденного.

Попав в желудок, бренди некоторое время пылал, пока холод и мрак организма не загасили его. Впрочем, присутствие мисс Чейз было утешением. Ему, представителю целого легиона обожателей, в прошлом это показалось бы пыткой и радостью, но никогда еще он не чувствовал себя так, как сейчас. Грейвс, снова посмотрев на ее профиль, оглядел бокал в своей руке и продолжил:

— Александр говорил мне, что покинул семью, когда женился по любви, но во всяком случае я полагаю, что его родня благоденствует. Он сомневался, верно ли сделал, отлучая детей от наследства и тем не менее, похоже, был рад избавиться от влияния отчего дома. Сомневаюсь, что его действительно звали Адамс.

Серьезное лицо мисс Чейз приобрело потрясенное выражение.

— И что же нужно делать теперь?

Неловко поерзав в кресле, Грейвс оглядел комнату, будто ответ был написан на каминных принадлежностях или свисал со шнура, привязанного к колокольчику.

— Утром я отправлюсь к судье и коронеру, затем мы похороним Александра под именем, которое он выбрал. Ни на какую иную родню, кроме нас, он и не рассчитывал.

— А вы не догадываетесь, почему Александра вот так убили?

Задавая вопрос, она взяла со стоявшего рядом стола свое вышивание и на мгновение замерла. Верити обнаружила, что ее руки по-прежнему слишком сильно дрожат для такой тонкой работы, а потому, положив вышивку на колени, стала водить кончиком пальца по выступающему узору. Грейвс нахмурился, и рана на его лице болезненно изогнулась.

— Не представляю. Не думаю, что это из-за карт или женщин. — Он поднял руки в печальном бессилии. — Возможно, мы узнаем больше, когда Сьюзан заговорит, если она все-таки решит это сделать. Однако я не могу расспрашивать ее.