Закон Долга. С востока на запад - Гюрза Левантская

пробить, даже умеючи. Но всё-таки понимание, что рядом с ним безопасно, ощущалось кожей.

Он сучил лапами, шевелил отростками. Подполз чуть ближе, закручивая хвост вокруг Иры, держась на расстоянии, чтобы даже ненароком не задеть конечностью. «Значит, ты помнишь, что я боюсь щекотки, да?»

Существо чего-то хотело. Оно не говорило и не пыталось хоть как-то дать понять, чего именно. И вопрос, ворвавшийся в разум, был неожиданен.

«Тебе понравилось плавать со зверьми этого озера?»

— Да. Спасибо вам, — ответила Ира вслух, поняв, что только так сможет соблюдать вежливость.

«Они мокрые и скользкие».

— Они весёлые и забавные.

«Настолько, чтобы погладить? И твой ящер, его ты тоже не боишься?»

— Нет.

«Чего же ты хочешь?! К чему эти вопросы?»

Червь не ответил, только чуть уплотнил кольцо, подползая ближе. Сейчас, когда его рот был закрыт, гладкая голова с глазами-плёнками не пугала. Да и будь это иначе, Ира, скорее всего, не стала бы дрожать.

«Ты это… прости за шестерёнки. Я не хотела грубить. Просто испугалась».

«Меня все боятся, кроме моего народа».

Низз чуть разжал кольцо.

Ира смотрела на эти его движения, почувствовала болезненный отзвук от последней фразы и вскинулась:

«Это ведь ты… ты плачешь! Это тебя слышно по всему Руин-Ло!»

Червь замер.

«Тебе плохо? Что с тобой случилось?»

«Память. Прошлое. Цена за поступки. Использование волшебного течения. Неразумно. Щедро. Ожидаемая цена».

Ира ничего не поняла, судорожно вспоминая всё то, что королева-мать рассказывала о Низзе. Что-то там про извращение облика и кощунственные желания.

«Я уже не раз слышал подобные домыслы. Латнерия знает лишь слухи. Когда-то давно я помог появиться на свет существу, которое не могло родиться само. Это потребовало много духовных сил. Не справился с потоком, и он задел меня, искорёжив облик».

«Ты… раньше был красивым, да?» — если бы не мыслеречь, она вряд ли отважилась произнести этот нетактичный вопрос. В её разум ворвались цветовые пятна, нечто огромное и глаза, глаза, в которые она могла упасть. Яркие, полные чувства и мощи. Зрелище оглушило, и в пространство полилась тоска.

Шаги дались легко. Остановившись в полуметре от Низза, она спросила:

— Ты не мог бы замереть? Чтобы, ну…

Низз обратился в статую.

Ира протянула руку и коснулась суставчатой лапы. Как у кузнечика. Только больше и твёрже. Отросток под ним гладкий, сухой. Чуть дёргался, но это было уже не страшно. Он весь был нестрашным. Пластина из нескольких щитков, прикрывающая «грудь» под головой, напоминала панцирь. Надёжный, прочный и прохладный на ощупь.

Ира подошла ещё ближе, и две лапы взяли её в кольцо, устраиваясь у неё на спине, закрывая её почти целиком. Острые окончания легли плашмя и не были способны даже случайно порвать одежду. Внезапно Низз издал глубокий грудной стон, разжал объятие, взвился вверх, прижимая все лапы и отростки к туловищу, и упал рядом на землю. Воздушная волна от этого движения сбила Иру с ног. Она поднялась и подошла к голове Червя. Его глаза оказались на уровне её, и она протянула ладонь, погладив под веком. Рот чуть приоткрылся, блеснули лезвия зубов, но она не обратила на них внимания, кладя вторую руку рядом. Лапы шевельнулись, оборачиваясь вокруг её тела, отростки настороженно тронули стопу и поднялись дальше, сплетаясь вокруг икры.

Прикосновение сменялось прикосновением, и в какой-то момент щупальца и лапы заключили её в кокон. Щекотка — последнее, о чём она думала. Время остановилось. В какой-то момент, сделав последний шаг, Ира прижалась к Низзу всем телом, обнимая руками и щекой прикасаясь к коже.

«Ты не страшный».

«Тогда на поляне ты так не считала».

«Стыдно было стоять голышом. И щекотки боюсь ужасно. Кстати, а почему ты тогда всё-таки дал мне мазь? Я же нарушила правила и пошевелилась».

Морда Низза чуть затряслась, и Иру затопил его внутренний смех.

«Не шевелиться — не часть испытания. Это настоятельная просьба. Я тоже боюсь щекотки. Особенно изнутри».

Ира вспомнила, как искала опору, гладя влажные стенки, и не смогла сдержать хохота. Низз источал вокруг радость, а Ира, ткнувшись в его броню, ища опоры, пыталась совладать со смехом.

Его глубокий выдох ощутимо толкнул её, но суставчатые лапы не дали упасть.

«Твой нир-за-хар тебя боится. Прислушайся к нему. Умение принимать — редкое умение. И не такое безобидное, как ты о нём думаешь».

Ира мысленно прыснула.

«Что в нём страшного? Его гнев куда опаснее. Да и не умение это вовсе».

«Ошибаешься. Принять надо уметь. И принимать всех — тоже ошибка. Зверь честен. А вот с разумными поостерегись».

«Про зверя — это ты и про себя тоже? Просто… неправильно это. Ты ведь не злой. Жаль, что ты так пострадал».

«Это моё решение».

«Оно… того стоило?»

«Жизнь всегда стоит. Если сможешь, не сердись на мою связующую. На ней долг тяжелее многих».

«Ребёнок?»

«Да. Она всегда хотела сбросить оковы. Тянется к любому, кто может помочь хоть ненадолго забыть».

«Мы уже всё решили меж собой. Хотя я до сих пор сержусь. Не понимаю, что такого сделал им Варн, что они так ополчились на него. И ты тоже вмешиваться не стал…» — добавила она с ноткой обиды. Ну правда. Что ему стоило? Одно слово, и этой ситуации вообще бы не было!

«У тебя есть право обижаться. Равно как и у меня есть право не желать ему помогать. Енна не соврала, когда сказала, что его присутствие делает мне больно. Не настолько, чтобы не вытерпеть, но и не настолько, чтобы женщины моего народа не почувствовали этого».

«Но почему?!»

«Это старая история, Ириан. Прости, но у меня нет желания об этом говорить».

«Ладно. Хорошо, — делать больно существу, которому и так не сладко, Ире не хотелось, потому она одёрнула своё любопытство и направила его в другое русло. — А зачем вообще вся эта эпопея с душами? Для чего тебе этот народ? Зачем увёл их у Сестёр?»

«Семья далеко и недоступна. Глаза низинных жителей не могут принять. Одному… больно. Их научили меня любить. А женщины умеют это лучше, чем кто-либо, потому я поставил именно их править моим народом. Они греют меня своим чувством, и постепенно последствия того события стираются. В ответ я даю им всё что могу. Душа новой связующей вызревала тысячи циклов. Она сможет разделять. Научит моих связующих судить по настоящему, а не по прошлому. Даст покой. Может, когда-то и мне тоже».

«Прости, я мало что поняла, но… сочувствую».

«Спасибо. Этого достаточно».

Они