Тропы Подземья - Артемис Мантикор

Сайрис не стал отвечать, равно как и останавливаться. Но судя по всему, так здесь и было заведено.

— Решил всё-таки взять мой подарок? Надеюсь, проклятье уже уничтожило твою человечность, и это не результат бессмысленной жалости.

Следующие несколько шагов тишины. Мы пришли к месту, где медь сменялась льдом, а тёплый электрический свет лазурными кристаллами, издававшими тусклое естественное сияние подземного мира.

— Ты нашёл, что искал, ученик?

Ещё несколько шагов. Путь оканчивался спускавшимся вниз узким колодцем с толстым медным канатом. Снизу сияла лазурь и бирюза. Можно было бы счесть это место практически Подземьем, если бы не подсвеченная тусклой и мерцающей одинокой лампочкой длинная механическая машина, походившая на куб из молний и шестеренок.

Машина была стальной. Я сразу узнал этот металл — из него часто делали хаани. На машине же верхом сидело самое жуткое и необычное существо из всех, что я видел до сего момента.

Уровень скрыт! Никогда прежде я не видел такого, однако бабуля Айрэ не раз рассказывала о подобном в историях о собственных приключениях. Если перед тобой находится существо, что сильней тебя больше, чем в десять раз, то ты просто не в состоянии осознать его силу, а потому мир наш милостиво скрывает эту информацию от детей своих.

У магистра не было лица. Вместо него виднелась стальная воронья маска с пылавшими потусторонним голубым светом. То же сияние струилось и из всех щелей — маска была словно составлена из множества мелких стальных частей, и в местах их стыка иногда можно было увидеть ту же призрачную лазурь.

На голове у стального ворона, как я про себя окрестил эту жуть, была чёрная шляпа, с темно-серыми от грязи узорами.

Костюм ворона отливал тёмно-лиловым, в цвет магии проклятого божества. Будучи грязным, изрядно помятым и несколько бесформенным, он не давал никакого представления о фигуре своего владельца. Разве что выдающийся рост, не меньше двух с половиной метров, не заметить было бы сложно.

Единственное живое, что присутствовало в этом создании, были его руки. Иссиня-серые, с длинными чёрными когтями в цвет угольным слипшимся сальным волосам, выбивавшимся из поднятого лилового воротника. Я бы назвал их руками покойника, вот только они весьма активно жали на многочисленные кнопки устройства перед ним — того самого медного куба.

Сайрис замедлил движение, но продолжал хранить молчания, словно бы чего-то ждал.

— Куда летишь, воронёнок? — в четвёртый раз задал вопрос стальной ворон.

— Воронам место над небом, учитель, — ответил человек, встав на одно колено и прижав правую руку согнутую в локте к левому плечу.

Судя по всему, это было нечто вроде кодовой фразы, и я был очень удивлен, что мне позволили её услышать. Особенно если учесть, что следующим своим действием стальной ворон указал на меня, и ткнул пальцем в дальний темный угол, неподалеку от колодца.

А затем когтистая лапа нажала на следующую кнопку, и руки чудовища озарило бирюзовое сияние. Послышался скрежет и немногочисленные медные и стальные устройства ожили, поднимая несколько квадратных и прямоугольных пластин.

Застыв от любопытства, я едва не заставил ворона повторять мне свой молчаливый приказ, и наверняка это имело бы для меня целый ряд неприятных последствий. Но я был отчасти вознагражден, если можно назвать наградой ещё большее чувство обреченности относительно судьбы моего народа. Хуже быть не может, да? Ха! Ха-ха. Ха…

На глаза наворачивались предательские слезы, а руки тянулись к Равноденствию. Жаль, что сейчас нежелательно ни то, ни другое.

Несколько шагов в тусклом свете бирюзы от экранов, лазури камней и слабых лампочек с тёплым белесым янтарным свечением в указанную стальным чудовищем сторону. Глупые вороны настолько недооценивают нас, что не осознают — я всё равно буду слышать их в любом уголке этого места. Но увиденное на экранах настолько поразило меня, что я не сразу опомнился и прислушался к разговору:

— …бить всех посланников иных древних рас.

Даже обрывка фразы достаточно, чтобы понять — первым делом Сайрис передал все слова моей прабабушки этому монстру. Ожидаемо, но все равно неприятно. Хотя едва ли о существовании Айрэсдарк и её убежища кто-то не знал. Среди сиин это тайна, но не очень большая, а страх перед воронами и так делает каждого третьего жителя Геотермы потенциальным доносчиком.

— Вот как? Чтож, это хорошая просьба. Я не против, если ты займёшься и этим, человек. И ты получишь то, что желаешь. Но не забывай, что основная твоя задача — смерть моей сестры.

— Да, учитель.

— А теперь подойди, и прими новую силу, что позволит тебе выполнить обе миссии, человек.

Следом за этой фразой послышался металлический лязг. Я инстинктивно обернулся на резкие звуки, но ничего не увидел, кроме пары далёких вспышек молнии. Вслушиваясь в тишину, я сам не заметил, как удалился от говоривших. Ноги продолжали автоматически делать шаги в указанную наставником Сайриса сторону.

Я настолько погрузился в звуки у себя за спиной, что едва не упал, угодив рукой на нечто мягкое и теплое.

— М-мию нарэ? — послышался тихий и неуверенный шепот.

— Мию нари, — машинально ответил я, отдергивая руку и отползая чуть назад. — Ты кто?

В тусклом бирюзово-лазурном свете, исходящем из колодца снизу, сидела девушка сиин, сжимая коротенькую выгнутую дощечку с длинными изогнутыми металлическими пластинами.

— Хъёнистин, — ответила она ещё тише, хотя это казалось уже почти невозможным для голосовых связок. — жрица-мастер кальмину.

Девушка сильнее сжала инструмент, отчего тот жалобно заскрипел. Показалось, словно бы я уже где-то видел подобный жест, и, поскольку среди моих знакомых таких жриц точно не числилось, я предположил единственный возможный вариант:

— Ты одна из двенадцати, игравших музыку на вороньем ужине?

Хьёна от моих слов окончательно утратила способности к общению и вжалась в камень, словно пыталась с ним слиться. Я мысленно выругался на свою глупость. Следовало предположить, что такое воспоминание ей точно не на пользу. Кто вообще может спокойно смотреть на смерть сородичей?

Но девушка меня удивила, собравшись с духом и произнеся новые слова:

— Ты очень храбрый — вспомнила она меня. — Удалось вытащить брата?

— Да.

— Это хорошо, — кивнула жрица и снова уставилась в пол.

— Эй. Что вороны сделали с тобой?

— Ничего. Они просто не дают мне играть, пока не придет время их кормежки.

— И… всё?

— И ещё здесь нет звуков. Совсем. Только иногда поют молнии в проводах. Шш-шш. Так тихо-тихо. А иногда как зазвенят! Но так они редко делают. Вороны не любят, когда их лампы поют.