Мой Пилигрим - Ксения Татьмянина

Женщины скрылись первыми, оставив дверь нараспашку. Один из грузчиков поставил коробку на сырое крыльцо и полез в фургон. Водитель вдавился в темноту кабины и перестал быть виден. Какого ляда? Нет, их не напугало ничего, движения не были паническими, а вот будто разом внезапно вспомнили о неотложных делах и быстро переключились. Ну, ладно, буду считать, что вот так вежливо послали…

— Эй, ребята!

Еще удивительней получилось у пары, которая со смехом выпрыгнула под дождь, собираясь перебежать из жилой пристройки в дом, на кухни, как вдруг, до меня десяток шагов оставался, оба замерли. Девушка, молодая горничная, вскинула пальцы ко рту и побежала обратно. Словно осенило то, что она забыла в своей комнате свет выключить. А парень — по одежде судя, работник при гараже, тоже резко сменил траекторию.

Я даже голову свернула и слух напрягла — его позвал кто-то? Или вне моего поля зрения происходит какое-то необычное атмосферное явление, что всех переклинило все бросить и бежать смотреть?

Серьезно, не от меня же они скрывались? Я красивая, да, но не настолько же, чтобы совсем робеть поговорить…

— Извините!

Изнутри служебного дома шум, бытовой, спокойный. Не пожар.

Все звуки вокруг нормальны, кроме одного — дождя. Сначала я заметила неправильное, но еще несколько секунд понадобилось, чтобы выявить — что именно. По зонту не ударялись капли. Струи тарабанили о карниз, о ступени, о плиты придомной территории. По фургону текли потеки, в траве и пихтах шуршало.

А вокруг меня — купол. Диаметром с крышу садовой беседки. Присмотревшись к лужам — различила границу, где вода пузырилась, а где спокойно растеклась, будто дождь уже кончился.

Ну, конечно… не от меня так торопились скрыться люди. Подозреваю, они и не осознали, что их так повлекло уйти подальше, просто почувствовали непреодолимое желание быть в другом месте.

А на меня не действует? Губы сами растянулись в улыбке и стало радостно!

— Здравствуй, Грим.

И, обернувшись, увидела фигуру Безымянного в десяти шагах от себя.

Как мне хотелось думать, что наша встреча не случайна!

— Здравствуй, Тио.

— Это твое защитное поле? — Я неопределенно ткнула пальцем вверх и сложила зонтик. — На тебе ни капли. Знаю, вопрос риторический…

Безымянный подошел ближе, но не слишком.

— Ты здесь из-за меня или тоже выслеживаешь Слугу, причастного к убийству семьи? Я в любом случае с тобой. Стану белой колдуньей города, ты меня научишь всем тонкостям магии, и будем держаться вместе. Кстати, я уже узнала кое-что сама — узоры на руках рассеивают печаль. Пробовала только на собаке. Что еще умею, пока не знаю.

— Ты лечишь душевные раны.

— В хозяйстве все пригодится. Так ты меня искал?

Только бы голосом не выдать предательское желание услышать: «Да, Тио». Сейчас растаю, как хрупкий лед под дождиком.

— Да, Тио.

В Гриме человечного сегодня было гораздо больше, чем в предыдущие две встречи. Впервые он предстал передо мной так четко, днем. Рассеянный свет, а не резкий, и теней на лице поэтому меньше. Я не чувствовала никаких эмоциональных отдач, он был не так темен и зловещ, хоть по-прежнему обаятельно некрасив. Да, немолодой мужчина. Но еще что-то юношеское сохранилось — из-за тонкости черт, из-за больших глаз и гладкости кожи. Грим был ухожен — побрит, волосы чистые, одежда смотрелась свежей, не затерты и не серы даже те светлые полосочки во всем темном комплекте — выглядывающие манжеты рубашки и воротничок.

Эстет и чистюля!

— Я столкнулась в Сумеречном со Слугой — он или она, черная жижа, которая умеет подделываться под людей. Если знаешь, расскажи о Слугах больше, чтобы я была подготовленней и знала, чего ждать.

— Ветер своевольный. И если у него вдруг капризное настроение, он не слушает ни приказов, ни просьб.

— Ты это к чему?

— К тому, что он принес не один призыв, но забросил меня туда, куда счел нужнее, и к тебе улетел сам. Я не хотел оставлять тебя одну, только… успеть везде невозможно. Слуг четверо, а нас трое, и вчера из-за этого погиб человек в Казематном.

— Поправочка — теперь и нас четверо… Грим, почему всего плохого стало так много? И Слуги обнаглели, что почти не скрываются, и добыча каждому нужна уже каждый день? Да еще год назад о чем-то подобном можно было услышать… не знаю, раз в три месяца, и смерть была — редкость.

— Я не знаю, Тио.

— Все приписывают тебе. Весь ужас и жертвы — дело рук Безымянного, люди как помешались на этой теории и не сомневаются, считают доказанным фактом.

Грим зло дернул — и верхней губой и тонкими ноздрями, а ответил не столько со злостью, сколько с раздражением:

— Пусть говорят, что хотят. Я их любви не ищу.

— Но при этом ты их спасаешь…

Нет! Ни одна сплетница со своим ядовитым языком не смогла бы ни слова больше выдавить из себя, если бы видела Грима! У него в глазах отразилась вина, он качнул головой и тихо добавил:

— Не всех. Дрянь и Тень Слуги такого рода, что их почти невозможно схватить за руку. Они действуют незаметно, бьют по разуму быстро, и жертва, если сдается, погибает сразу. Я часто нахожу лишь трупы — отравленные или в петле. Изверг и Живодерка — и тех упустил дважды, из-за чего погибла женщина, а над девушкой успели надругаться двое обращенных в свиту. — Он помолчал. — Ты хочешь знать больше, чем и так знаешь? Тио, ты уязвима как смертная, и как бы ни хотела — физически биться с ними не сможешь. Даже я, при всей своей силе, могу уничтожить лишь оболочку, но суть их останется и восстановится.

— Какого ляда ты решил, что я обычная смертная?

Его мимика обалденно контрастировала непривлекательностью и красотой, и он умел улыбаться не хищно, а тонко, чутко, не ужесточая черты. Самое время вновь открыть зонт и успеть поймать выпрыгнувшее от восторга сердце.

— Давай потихоньку куда-нибудь пойдем, а то местные работу из-за тебя не доделают.

Я подошла и встала рядом, собираясь держаться не позади, а бок о бок. Не взяла его ни под руку, ни за руку, а то мало ли: если на касание снова будет магическая реакция, то лучше как-то прояснить этот момент. А если ладонь сияет, потому что у него есть какая-то тоска-печаль, то без спроса кидаться и залечивать не вежливо.

Никакого воздействия от защитного купола я не ощущала. Не электризовался воздух, не менялись звуки и визуально границы можно было распознать только по дождю, что с каждым шагом отступал от нас.

Люди, если и появлялись в поле зрения, то задолго до приближения сворачивали в сторону или срочно возвращались обратно. Уверена, что потом ни один не скажет: «видел Безымянного своими глазами». Потому так мало свидетелей, а если те и есть, то ничего кроме силуэта не описывают.