Удачный сезон - Анна Иванцова

принадлежали живой девчонке. Аккуратно расчесываю их, уже без всякой брезгливости расположив мертвую голову у себя на коленях. Темные блестящие прядки ложатся красиво и ровно. С невероятным удовольствием сплетаю их в хорошенькую коротенькую косичку. Живую Олеську она могла бы превратить из угрюмой, вечно лохматой злюки в веселую и милую девочку. Теперь же она – очередной мой трофей, необычным способом добытый и оттого наиболее ценный. И ничего, что косичка займет всего лишь треть ободка. Я сумею придумать, как обыграть этот нюанс. Остается лишь избавиться от ненужного уродливого дополнения – его природного носителя. Из-под матраса достаю острый нож, крепко прижимаю лезвие к обескровленному мертвому лбу. Надавливаю. Кожа лопается. Скальп сходит легко, даже мягко. Ставшая густой и почти черной кровяная масса не осложняет процесса. Когда скальп полностью отделяется от черепа, отрезаю от него все лишнее, оставляя лишь тугую блестящую косичку.

Красота. Чистая работа. Фигурально выражаясь, конечно. Так что без хорошей уборки, как всегда, не обойтись.

Глава одиннадцатая

– Вот это вы и должны нам пояснить, Владимир Сергеевич, – невозмутимо повторил – в который уже раз – тощий молодой полицейский.

Вова демонстративно закатил глаза, развел руками.

– К сожалению, ничего, кроме того, что уже несколько раз вам сказал, добавить больше не могу.

Этот упрямый и дотошный хлыщ в аккуратненько наглаженной форме порядком его раздражал. И нашел же, к чему прицепиться – к какой-то там паре часов.

– Владимир Сергеевич, давайте попробуем еще раз, – все тем же прохладным и ровным тоном предложил полицейский. – Во сколько вы прибыли из города?

– В девятом часу, – пискнула из угла, опередив сына, бледная Галина Петровна. То, с каким упорством допрашивали ее Володю, выбивало из колеи. Даже давление, как она чувствовала, скакнуло, горячей тяжестью давя на затылок. – В восемь сорок, если точнее. Я на часы смотрела, поэтому знаю.

В глазах полицейского, наконец, вспыхнули искорки гнева.

– Пожалуйста, выйдите из комнаты. Вы мешаете.

Галина всхлипнула, нехотя встала.

– Я-то выйду, но… оставьте моего сына в покое! Он хороший человек! И все, что вы пытаетесь на него повесить, просто отвратительно! Я… Я… – Она сделала несколько быстрых, лихорадочных вдохов. – Я на вас жалобу напишу!

– Пишите, пишите, – скривился служитель закона. – Только ничего «вешать» мы ни на кого не собираемся. Но разобраться кое в чем все же надо.

Женщина быстро и молча вышла, нервно хлопнув дверью. Владимир несколько расслабился, вздохнул.

– Я приехал примерно в восемь сорок, – не дожидаясь, пока полицейский снова задаст вопрос, сказал он.

– А почему Галина Петровна ждала вас к семи?

– Потому что я сказал ей, когда звонил, что приеду в семь, то есть на пятичасовом автобусе. Но я не успел на него и уже говорил вам об этом. Пришлось ждать следующий.

Лейтенант Андреев торопливо записывал что-то в свой блокнот, хмурил брови. Владимиру ужасно хотелось поскорей закончить этот разговор, его ждала Таисия.

Полицейский, дописав, снова упер в потенциального подозреваемого холодные серые глаза, бросил новый вопрос:

– Почему же вы тогда не предупредили ее, что поедете другим рейсом? Не в каменном веке живем, мобильники у всех есть.

– Сотовый сдох. И я уже, представьте себе, достаточно самостоятельный и не отчитываюсь перед матерью о каждом сделанном шаге, – зло процедил Владимир, глядя прямо в глаза Андрееву. Тот, в свою очередь, сделал очередную пометку в блокноте.

– А вы не злитесь, Владимир Сергеевич, – спокойно и вкрадчиво посоветовал он. – Вы прекрасно должны понимать: то, что творится в обществе, требует очень пристального внимания как с нашей, законной, так и с вашей, чисто человеческой, даже гражданской, если на то пошло, стороны. После последних убийств ДНТ «Речное» является закрытой зоной, потому что убийца с огромной долей вероятности кто-то из местных. Мы не только вас так допрашиваем, уж поверьте. И отнеситесь с пониманием.

– Я понимаю. Но больше мне вам сказать все равно нечего.

Андреев закрыл, наконец, блокнот.

– Хорошо. Спасибо за уделенное время. Если у нас появятся еще вопросы…

– Извините, я спешу, – перебил Владимир. – Я вас понял. До свидания.

Не прощаясь, полицейский покинул дом. Ему еще предстояло хорошенько поработать сегодня. Благо, погода стояла прохладная. Изредка с неба падали крупные скупые капли.

«Еще бы, – устало подумал Андреев, вглядываясь в бесцветную зыбь над головой, – целых четыре убийства в столь короткий срок. И где – в дачном обществе! Жаль, что некоторые серийники не берут отпусков».

Мимо проплыл темный силуэт оцепленной беседки. Андреев невольно поежился. Он всего третий год служил в органах, и то зверство, что произошло здесь прошлой ночью, если и не приводило его в ужас, то точно вгоняло в ступор. Он остановился, вглядываясь в красивую резьбу этого милого сооружения, предназначенного для спокойствия и отдыха, в ярко-зеленые кусты, в которых, словно в объятиях самой природы, оно утопало. И мысль, безжалостная и непрошеная, кольнула в напряженно ноющие виски: убийства для таких ушлепков и есть самый лучший отдых.

Поглощенный мрачными раздумьями, лейтенант не заметил, как добрался до будки охраны общества. Именно там обосновался следователь по делу Стригача, как негласно прозвали маньяка. В отделении было решено, что таскаться из города для рассмотрения каждой детали или улики незачем и нужно работать на месте, в ДНТ, чтобы ненароком не упустить чего-нибудь важного. Дело ведь непростое.

Следователь Бровкин вполне оправдывал свою фамилию: Его густющим черным бровищам позавидовал бы и сам Брежнев. Поэтому, когда он хмурился, все подчиненные тут же понимали: начальник занят серьезными размышлениями. В последние дни Антон Николаевич из них просто не вылезал.

Когда лейтенант Андреев предстал перед ним с докладом, коротким, но дающим хоть какую-то надежду, Бровкин впервые за долгое время разомкнул грозную линию над переносицей.

– Так-с, – с оттенком хоть и слабого, но все же воодушевления протянул он. – Хоть что-то. Теперь нужно найти пассажиров этих двух рейсов, чтобы точно узнать, в каком из автобусов ехал Зубов. Если все же в пятичасовом…

– …то дело закрыто! – не выдержав, перебил Андреев, с волнением потирая руки. Он вырос бы в своих глазах на целую голову, окажись информация, раздобытая им, полезной.

Бровкин кивнул, потягиваясь встал из-за стола.

– Именно. Не бывает таких совпадений. Девушку, найденную в лесу, убили аккурат в семь. Наш Зубов, идя с остановки к себе на участок, мог заприметить ее, когда она шла купаться. Тропа одна в этом месте.

Андреев ощутил прилив боевого азарта. С самого первого посещения домика Зубовых Владимир показался ему подозрительным: нервный, нелюдимый и, что самое интересное, в своем почти тридцатилетнем возрасте слишком подверженный