Удачный сезон - Анна Иванцова

влиянию матери, хоть и пытается всячески избежать его. Типичный психопат.

– Каковы мои дальнейшие действия? – спросил молодой человек, порывисто вставая со своего места.

Следователь задумчиво пожевал губами.

– Для начала займитесь поисками свидетелей, то есть пассажиров, а там уж…

– Есть! – гаркнул лейтенант, козырнул и вышел из будки. Он точно знал: Зубов сядет. Не должны такие уроды спокойно по земле ходить. Никак не должны.

Глава двенадцатая

Егоровых Бровкин решил допросить сам. Скорее, для порядка, потому что ценную информацию от них узнать не надеялся. Во-первых, их дом от места последнего преступления находился на приличном расстоянии и вряд ли женщины могли что-то слышать. Во-вторых, ребята уже наведывались к ним по поводу предыдущих убийств и шиш чего разузнали. Но было одно «но»: Владимир Зубов, а точнее, его соседство с Егоровыми. Возможно, женщины заметили за ним какие-нибудь странности или смогут пролить свет на какие-нибудь на первый взгляд незначительные, но важные мелочи. Случайно проскользнувший в разговоре факт, который смог бы объяснить непонятку с автобусами, к примеру.

Егорова-старшая, к досаде полицейского, никакой полезной информации не дала. Рассказала лишь то, что Бровкин и так знал: что Владимир Зубов закрутил роман с Таисией, что все соседи очень взволнованы последними событиями, а сама Лидия Степановна – в особенности, потому как является матерью хорошенькой девушки, то есть потенциальной жертвы маньяка. Зубова она охарактеризовала как приличного молодого человека, воспитанного, аккуратного, серьезного. Еще бы, подумал про себя Бровкин, покажи себя парень с другой стороны, впустила бы его строгая учительница к себе в дом.

Таисия же могла рассказать что поинтересней. Если, конечно, Зубов не промыл ей мозги.

Когда пришло назначенное для беседы время, в дверь сторожки-штаба постучали.

– Входите, входите, – проворчал следователь, открывая в толстом рабочем блокноте новую чистую страничку.

Девушка вошла, разбавив духоту комнаты свежим, пахнущим дождем воздухом. На ней было легкое синее платье, усеянное темными мокрыми пятнышками.

– Здравствуйте. Я Егорова Таисия.

– Здравствуйте, здравствуйте, Таисия, – покивал Бровкин и указал на стул. – Присядьте.

Девушка села, сложив на коленях руки. Выглядела она спокойной, только под глазами лежали густые тени. Спит, наверное, плохо. Боится?

– Дождь опять начался? – участливо поинтересовался следователь, прочистив горло. Он никогда не начинал опрашивать сразу, давая человеку тем самым немного обвыкнуться в незнакомой обстановке.

– Да, – кивнула девушка, окидывая беглым взглядом комнату. – Ну и июль нынче.

Тут Антон Николаевич был абсолютно согласен.

– И не говорите. И вам отдых ни весть какой, и нам работать неудобно.

– Есть какие-нибудь новости? То есть, узнали что-нибудь?

– Как раз это я хотел спросить у вас, барышня, – отклонил вопрос Бровкин, не став рассусоливать про тайну следствия и все такое.

– Я с участка не выхожу, мама настояла, – пожала плечами девушка. – Что я могу узнать? Только как мухи со скуки дохнут.

– Ну как же, к вам ведь кавалер наведывается.

Похоже, она немного смутилась.

– Да. Но мы с Вовой стараемся поменьше говорить обо всем… этом.

– А что так? Все вокруг только и делают, что обсуждают убийства. Не каждый день ведь такое творится.

Егорова внимательно взглянула на него.

– Будь вы на моем месте, вы бы тоже обходили эту тему.

– Возможно. Но я, слава богу, не на вашем месте, а на своем. И мне хотелось бы знать: как Владимир отреагировал на то, что мы проявляем к нему повышенный интерес?

Таисия опустила глаза. Видимо, вопрос несколько расстроил ее.

– Он злится, как ему еще реагировать. Говорит, что вы… то есть, полиция, зря теряете время.

– Вот как, – Антон Николаевич предполагал, что Зубов поведет себя именно так. Обычная реакция подозреваемого на работу полиции. – Злость преступлением не является.

– Еще он говорил: «Надо же было так лохануться с этим автобусом». Прошу прощения за выражение.

Вот, разговор уже пошел в нужное русло.

– А что конкретно он имел ввиду?

Таисия спокойно пояснила, хоть по ее глазам было видно: она знает, что этот вопрос не раз поднимался полицейскими.

– Он купил билет на автобус, но опоздал. Пришлось покупать новый, на более поздний рейс. Если бы пришел вовремя, проблем бы не возникло.

– Это точно. Ни у него, ни у нас.

Следователь сделал небольшую паузу, потом спросил:

– А вам не показалось странным, что серьезный и аккуратный во всем человек, коим ваша мама охарактеризовала Владимира, опоздал ко времени отправления?

– Вовсе нет, – чуть улыбнулась девушка. – После обеда в городе такие пробки, что пешком быстрее. Вы должны знать.

Антон Николаевич недовольно сдвинул брови. Две толстые полоски над переносицей соединились в одну.

– Вы часто ездите на дачу? – задал он вопрос, на который не было смысла отвечать неправдой.

– Да, – уверенно кивнула Таисия.

– Вы когда-нибудь опаздывали на дачный автобус? – быстро бросил следователь новый вопрос, проверяя, изменится ли что-нибудь во взгляде или мимике опрашиваемой. Нужно было понять, настроена она прикрывать Зубова или нет.

– Я всегда езжу дневными рейсами. – Ни один мускул не дрогнул на лице девушки. Она не врала, если не была в этом деле виртуозом. – Так мы договорились с мамой. Вечерами в автобусах полно пьяных. Днем спокойней.

– Я вас понял, – кивнул Бровкин, откидываясь в кресле. – Значит, Владимир сказал, что попал в пробку?

– Именно.

Повисло недолгое молчание. Следователь уже было собрался отпустить Егорову, как та вдруг неуверенно, как-то скомкано заговорила:

– Я понимаю, вы наверняка подумаете, что я хочу выгородить Вову, но я должна сказать кое-что. Мы с Вовой… – Таисия вдруг умолкла, будто бы не решаясь продолжить.

– Говорите, говорите, – подбодрил следователь, – а уж как это рассмотреть, разберемся.

– Хорошо. – Девушка вздохнула, нервно оправила складки темного платья. – Мы с Вовой замечали некоторые странности за другим человеком.

Бровкин наморщился. Такого поворота он не ожидал.

– Интересно. И за кем же?

– За… – Лицо девушки скривилось, будто она сейчас расплачется. Но глаза остались сухи. – За мамой. За моей.

– Что?! – Следователь с грохотом привстал. – За Лидией Степановной?

Таисия коротко кивнула.

– И какие такие странности вы заметили за пожилой женщиной? За педагогом, уважаемым человеком?

– Мне неприятно об этом говорить, – Егорова-младшая осеклась, поерзала на жестком стуле, потом нехотя продолжила: – Как-то раз я проводила генеральную уборку в квартире. Обычно это делала мама. Она педант и ужасно не любит, когда я пытаюсь ей как-то помочь. Вещи не так кладу, пол не так мою и так далее… А тут она в больницу попала, и я решилась взять дела в свои руки. Вымыла все, перебрала вещи в шкафах. И когда добралась до маминого комода… – Девушка ненадолго умолкла, смежив веки. Фрагмент прошлого, выуженный из памяти, увлек