Сумерки империи. Российское государство и право на рубеже веков - Павел Владимирович Крашенинников

начале его осуществления. Как сказал тогда Константину Петровичу М. Т. Лорис-Меликов, «Вы оригинально честный человек и требуете невозможного»[107].

6. Историческое значение Победоносцева

Константин Петрович практически в одиночку сумел осуществить, говоря современным языком, инсталляцию, изображавшую эпоху правления Александра III в виде периода благоденствия и процветания[108]. Эту композицию можно описать словами отца нашего героя П. В. Победоносцева: «Мы родились в России, осыпанной щедротами небесной благости, возвеличенной и превознесенной мудрыми монархами… Природа и искусство открывают для нас все источники жизненных потребностей и роскоши, промышленность и торговля наделяют нас избытками стран отдаленных… Законы, внушенные человеколюбием, начертанные опытностью, ограждают нас от бурь политических и нравственных. Все пути к наукам и знаниям отверсты; все способы пользоваться плодами трудов показаны»[109]. Широкие круги консервативно-реакционной общественности истово верили, что так оно на самом деле и есть.

Этот образ и сегодня на некоторых производит сильное впечатление, хотя хорошо известно, какие подспудные общественно-политические процессы происходили в последней трети XIX века и к каким последствиям они привели. Кстати сказать, как и в последние годы правления Александра I, когда были написаны приведенные выше строки.

В первом случае дело закончилось восстанием декабристов, а во втором — Великой русской революцией.

Еще одним пиаровским достижением Победоносцева стала собственная демонизация в глазах либеральной общественности, выстроенный им имидж всесильного царедворца, злого гения, злостного реакционера, накрывшего Россию совиными крылами[110], при том что формальных властных полномочий, чтобы творить эти ужасы, он не имел и мог претендовать разве что на роль их вдохновителя. Тем не менее вера во всемогущество обер-прокурора Синода среди либералов была столь велика, что некоторые из них писали ему письма, намереваясь открыть глаза на пагубность проводимой политики и надеясь, что он быстро все исправит.

Среди напуганных этим мифом интеллигентов нашелся один особо нервный по имени Николай Лаговский, который в марте 1901 года покушался на жизнь Константина Петровича, «но, слава богу, не совсем удачно». «Хотел истребить меня как главного виновника всяких стеснений, мешающих прогрессу и свободе»[111], — сообщал наш герой в своей автобиографии.

Октябрьский 1905 года Манифест Николая II (см. § 3 главы 10) он не принял и был уволен с должности обер-прокурора Синода и члена Комитета министров с оставлением в должностях члена Госсовета, статс-секретаря и сенатора.

Но и после его отставки многочисленные демонстрации, проходившие по Литейному проспекту Санкт-Петербурга, никогда не пренебрегали возможностью остановиться «против темного двухэтажного дома № 62, где много лет живет Константин Петрович, чтобы прокричать ему слова ненависти и злобы, прокричать и двинуться далее в торжественной и шумной манифестации во славу грядущего сознательного пролетариата. Крик толпы доносится до восьмидесятилетнего старца, но он не вызывает его ответной злобы, слова песни ничего не говорят его сердцу… Удрученный годами и болезнями, умудренный громадным житейским и государственным опытом Победоносцев, сыгравший в первые дни восьмидесятых годов прошлого столетия такую решающую роль в русской истории, через двадцать пять лет после тех приснопамятных дней, когда он отринул приближение даже тени конституционализма на русскую землю, сходил медленно в могилу с арены жизни при торжестве именно тех начал, которым он когда-то нанес такой сильный удар и против которых он так упорно боролся»[112].

Беспокойная душа покинула тело Константина Петровича Победоносцева 10 марта 1907 года. Погребен у алтаря церкви Свято-Владимирской церковно-учительской школы в Петербурге. На отпевании члены императорской семьи не присутствовали.

Герой этого очерка был одним из самых противоречивых деятелей российской истории. Он не был убежденным славянофилом, поскольку расходился с ними по некоторым вопросам, особенно в оценке роли Петра Великого. Не был он, конечно, и западником, поскольку понимал их базовые ценности совершенно по-своему, но все-таки использовал некоторые достижения западной мысли, особенно консервативного толка. Думается, что ценность этой исторической личности состоит в том, что на ней как бы сфокусировались все три русских раскола — религиозный (XVII в.), культурный (XVIII в.) и мировоззренческий (XIX в.), причем последний не преодолен до сих пор.

Часть II. Эпоха Николая II (1894–1917). Гибель самодержавия

Великие державы не бывают побеждены — они обычно кончают самоубийством.

Эмиль Мишель Сьоран

Глава 9. Николай Александрович Романов. Силы и обстоятельства, влиявшие на императора

1. Великий князь, цесаревич Николай Александрович Романов

Николай Александрович Романов родился 18 мая 1868 года. Отец его, Александр Александрович, в это время был цесаревичем, мать — Мария Фёдоровна Романова. Дед, Александр II Николаевич, был императором. Николаем родители назвали первенца в честь Николая I Павловича, а также старшего брата отца императора.

Николай Александрович был старшим сыном и после гибели Александра II и восшествия на престол Александра III в 1881 году стал цесаревичем, законным наследником престола. Николай Александрович рос в напряженной атмосфере вечных разговоров о заговорах и неудавшихся покушениях на жизнь его деда императора Александра II. Николай, будучи малолетним ребенком, присутствовал при его мученической кончине и на прощании, что оставило неизгладимый след в его душе.

Через семь лет после рождения воспитателем великого князя был назначен генерал и педагог Григорий Григорьевич Данилович.

Образованием цесаревича Николая занимались великие умы и педагоги того времени, преданные императорской семье. В их числе были начальник Главного штаба генерал Н. Н. Обручев, профессор Николаевской академии Генерального штаба, генерал М. И. Драгомиров, министр иностранных дел Н. К. Гирс, историк Е. Е. Замысловский (профессор Петербургского университета), специалист по международному праву М. Н. Капустин (профессор Московского университета), химик Н. Н. Бекетов (профессор Петербургского университета) и др. Среди наставников особенно выделялись обер-прокурор Святейшего синода К. П. Победоносцев и председатель Комитета министров Н. Х. Бунге. Именно они сыграли значительную роль в становлении личности цесаревича.

О Победоносцеве мы подробно рассказали в предыдущей главе. В основе его мировоззрения лежало недоверие к несовершенной природе человека, а внешний мир представлялся ему вечным хаосом, который нуждается в постоянном упорядочении, поэтому он призывал своего ученика отказаться от реформаторских инициатив и сосредоточиться на нравственном перевоспитании общества.

Николай Христианович Бунге (1823–1895) был известным экономистом, профессором и ректором Университета св. Владимира в Киеве. По своему мировоззрению он был либералом и с молодых лет прочно усвоил западные ценности с их гуманистической направленностью. Однако вера в самоценность свободной личности, признание прав частной собственности и частной инициативы, преданность идеям гласности и правопорядка сочетались у него с представлением о самобытности российской государственности, приверженностью монархической форме правления и ярко выраженным неприятием радикальных идей. Бунге принял активное участие в либеральном движении, выдвинулся как известный публицист, стал одним из творцов Великих реформ — входил в состав правительственных комиссий по подготовке отмены крепостного права, разработке