Сумерки империи. Российское государство и право на рубеже веков - Павел Владимирович Крашенинников

было до 500 тысяч человек. Погибли в давке от полутора до двух тысяч человек. Вряд ли кто из присутствовавших знал, что Ходынское поле было местом учения саперного батальона. Те, кто были впереди, поняли свою роковую ошибку, но нужен был по крайней мере целый корпус, чтобы своевременно остановить этот безумный поток людей. Все они попадали в ямы, друг на друга, женщины, прижимая к груди детей, мужчины, отбиваясь и ругаясь[128].

После доклада императору о гибели людей Николай принял решение продолжать праздник и, как планировалось, прибыл с супругой на Ходынское поле после того, как его отмыли от крови, унесли задавленных и раненых. Более того, вечером был проведен бал.

Сам император писал в своем дневнике: «До сих пор все шло, слава Богу, как по маслу, а сегодня случился великий грех. Толпа, ночевавшая на Ходынском поле, в ожидании начала раздачи обеда и кружки[129], наперла на постройки, и тут произошла страшная давка, причем, ужасно прибавить, потоптано около 1300 человек! Я об этом узнал в 10½ ч. перед докладом Ванновского; отвратительное впечатление осталось от этого известия. В 12½ завтракали, и затем Аликс и я отправились на Ходынку на присутствование при этом печальном „народном празднике“. Собственно, там ничего не было; смотрели из павильона на громадную толпу, окружавшую эстраду, на которой музыка все время играла гимн и „Славься“»[130].

Давка на Ходынском поле и особенно реакция императора на случившееся нанесли серьезный удар по его репутации. «Вечером император Николай II присутствовал на большом балу, данном французским посланником. Сияющая улыбка на лице великого князя Сергея заставляла иностранцев высказывать предположения, что Романовы лишились рассудка»[131]. Великий князь Сергей Александрович был московским генерал-губернатором и, безусловно, нес ответственность за ходынскую трагедию.

По стране поползли слухи о заговоре против императора: специально все сделали, чтобы очернить молодого царя, а тот якобы не понимал или даже не знал, что происходит на самом деле.

Между тем императорская чета 18 и 19 мая посетила пострадавших в Старо-Екатерининской и Мариинской больницах.

Отсутствие контроля в сфере общественной и государственной безопасности серьезно обеспокоило императорскую семью, особенно вдовствующую императрицу Марию Фёдоровну.

Первоначально расследование было поручено министру юстиции Н. В. Муравьёву. Его отчет носил уклончивый характер, без организационных и нормативных выводов. Мария Фёдоровна настояла на новом следствии, которое возглавил граф К. И. Пален. Граф обвинил в невыполнении своих обязанностей генерал-губернатора и московскую полицию, однако по итогам был уволен только обер-полицмейстер Власовский. Других выводов в этот период времени сделано не было[132].

4. Между аристократией и бюрократией

Непосредственное влияние Н. Х. Бунге и К. П. Победоносцева на политику Николая II было кратковременным. Впоследствии эта политика, особенно внутренняя, осуществлялась в условиях влияния на императора со стороны двух центров — императорской фамилии и все набиравшейся могущества бюрократии. Причем если реформы осуществлялись силами бюрократии, прежде всего Совета министров, то от императорской фамилии в основном прилетали крупные неприятности.

Император Николай II в трудные минуты жизни имел обыкновение спрашивать совета у своих многочисленных родственников; об этом свидетельствуют как дневники самого Николая, так и воспоминания родственников.

Николай Александрович всех их устраивал на большие государственные должности.

Например, дядя Сергей — великий князь Сергей Александрович, по мнению великого князя Александра Михайловича, «был в значительной степени ответствен за катастрофу во время празднования коронации Николая II на Ходынском поле в 1896 году… Совершенно невежественный в вопросах внутреннего управления, великий князь Сергей был, тем не менее, московским генерал-губернатором, занимал пост, который мог бы быть вверен лишь государственному деятелю очень большого опыта».

Великий князь Алексей Александрович состоял на государственной службе и занимал должность не более и не менее как адмирала Российского Императорского флота. Трудно было себе представить более скромные познания, которые были по морским делам у этого адмирала могущественной державы. Одно только упоминание о современных преобразованиях в военном флоте вызывало болезненную гримасу на его красивом лице. В одно прекрасное утро он узнал, что российский флот потерпел позорное поражение в битве с современными дредноутами микадо. После этого великий князь подал в отставку и вскоре скончался.

Братья Николая II Георгий и Михаил Александровичи прямого отношения к делам управления государством не имели. После отречения Николая в 1917 году в пользу Михаила тот, посоветовавшись со своим окружением, отрекся от престола.

Двоюродных дядей у императора было 11. Из них самое большое влияние на государственные дела имел великий князь Николай Николаевич-младший. Два важнейших акта в истории России — Манифест 17 октября 1905 года и отречение императора Николая II 2 марта 1917 года — тесно связаны с активностью великого князя Николая Николаевича.

Его младший брат великий князь Пётр Николаевич вел скромный образ жизни в рядах офицеров Драгунского полка, а вот его супруга великая княгиня Милица Николаевна (дочь князя Николая Черногорского) и ее сестра Стана (супруга великого князя Николая Николаевича) имели дурное влияние на императрицу. Каждый раз, когда они встречали «замечательного» человека, они «тащили» его в императорский дворец, как это было с Григорием Распутиным. В своих разговорах и действиях они были совершенно безответственны.

Самый известный из двоюродных дядей Николая II Константин Константинович, сын великого князя Константина Николаевича, был талантливым поэтом и очень религиозным человеком. Он с большим тактом исполнял обязанности президента Императорской Академии наук и был первым, кто признал гений биолога Павлова. Константин Константинович ненавидел политику и чуждался всякого соприкосновения с политическими деятелями.

Двоюродный дядя Николай Михайлович — автор монументальной биографии императора Александра I, которую мы цитировали в наших предыдущих очерках. Будучи горячим поклонником парламентского строя, он не хотел допустить того, чтобы создание в России конституционного строя по образцу III Французской республики закончилось полным провалом.

Другой двоюродный дядя, Александр Михайлович, посвятил себя военному флоту. С ноября 1902-го по октябрь 1905 года был первым и единственным руководителем (главноуправляющим) Главного управления торгового мореплавания и портов, стал членом Комитета министров, впоследствии вернулся во флот. Участник так называемой безобразовской клики, выступавшей за агрессивную политику России на Дальнем Востоке. С 6 декабря 1915 года — адмирал. Организатор и главнокомандующий русских военно-воздушных сил. Один из немногих уцелевших после революции членов императорской фамилии. Автор «Книги воспоминаний», давшей отечественной истории много фактов, которую мы здесь цитируем[133].

Родственники всегда чего-то требовали. «Николай Николаевич воображал себя великим полководцем. Алексей Александрович повелевал морями. Сергей Александрович хотел бы превратить Московское генерал-губернаторство в собственную вотчину. Владимир Александрович стоял на страже искусств»[134].

Николай Александрович и Александра Фёдоровна смотрелись как идеальная