Брат - Валерий Александрович Гуров

Я еще раз проверил карманы — ничего лишнего. Паспорт в общежитии, денег минимум. Кастет лежит в кармане, тяжеленький такой. Накануне я зашел на местную барахолку и прикупил у старика-пенсионера, торгующего потасканным шмотьем, невзрачный плащ, кепку восьмиклинку, раскладной тряпошный стульчик и с десяток каких-то памятных значков на советские юбилеи с изображением вождя и герба СССР. Там же на барахолке купив черные очки, двинулся на место. Разложил стульчик, положил на него наградки и закутавшись в плащ, стал ждать, сидя на корточках у своей стихийно возникшей торговой точки.

Странное все-таки время — девяностые. В самой гуще толпы может твориться любой беспредел, и никто не обратит ни малейшего внимания. Нет, у нас в 2020-х, конечно, тоже был не райский сад, но уж такая вещь, как разбойное нападение среди бела дня, точно не осталась бы незамеченной. Хотя, может, дело все в тех же технологиях? Когда у каждого первого — смартфон, каждый третий снимает, да еще через дом камеры наблюдения натыканы — тут уж сложно избежать огласки. А здесь хоть обкричись — пока телевидение не приедет и не покажет сюжет, ничего как бы и не произошло. А журналистов сюда еще поди замани — да и пока они доедут, тут уже ничего не будет напоминать о произошедшем. Хотя в другом дело, боятся люди, не понимают, что происходит в стране и почему вдруг ближние стали волками.

Впрочем, мне это сейчас как раз на руку. Паренька, одетого в неброский плащ и кепку, никто не замечал — люди проходили мимо, изредка скользя взглядами по значкам, да и только. Я кутался в плащ, придурковато улыбался и покачивался взад-вперед, обняв себя руками, будто греясь.

Я прикинул, что действовать надо перед самой последней точкой — а их последовательность я за два дня уже изучил. С одной стороны, их «турне» уже будет близиться к концу, и в предвкушении будущего кутежа они немного расслабятся. Эйфория от того, что они такие крутые и все прошло гладко, их усыпит. С другой — основная сумма уже будет у них на кармане, а в последнем ларьке — так, остатки. Вот если ждать, пока они закончат со всеми точками, то придется их перехватывать на пути к машине, а это уже и сложнее, и опаснее, там другие упыри могут подтняуться. Так что лучше пожертвовать малым, чтобы все прошло наверняка.

Вскоре я услышал приближающиеся голоса. А вот и «клиенты» — та самая парочка, которая каждый день обходила местные ларьки. Сегодня у них снова сбор «урожая», только на этот раз он достанется не им. Правда, они об этом пока еще не догадываются. Лица у них неотягощенные интеллектом, одеты характерно — в спортивные штаны ярких цветов, кожаные куртки поверх маек.

— Ну че, щас бабки отвезем да в кабачок? — спросил один, его нос был вдавлен внутрь, сразу видно сломан и не один раз.

— Ага. Шмар только получше найди, а то вчера стремных каких-то притащил, — усмехнулся второй, этот пытался отрастить щетину, правда плохо получалось, волосенки росли редко и не в попад.

— Ха! Ценитель нашелся! Не нравится — сам ищи, мне вообще по барабану! — загоготал первый. — Ладно, разберемся. Здесь платят исправно, так что я щас по-быстрому метнусь и поедем.

На меня они не обратили внимание, спрос за то, чтобы получить разрешение на торг явно не был в их компетенциях. А я старался никак не выдавать себя, начал перекладывать значки на стульчике. Один из них зашел в ларек, оставив второго снаружи.

Пора.

Времени очень мало — скорее всего, меньше минуты. Я встал, подошел к первому. Бандит спокойно курил.

— Сигаретки не найдется, дядь?

Рэкетир посмотрел на меня с презрением, хмыкнул, полез за сигаретой, целую пачку давать не стал, решил вытащить сигарету, мне проятнул.

— Не стремно так значками торговать, — хмыкнул он. — Небось…

Что он хотел сказать, понятия не имею, потому что настало время «боевого крещения» самодельного кастета. До сих пор я им только отбивался — теперь пришла пора настоящей работы.

Быстрый и точный удар — и верзила молча свалился на асфальт. Теперь будет у тебя, как у кореша нос в смятку, не благодари. Я втащил его за ларек и огляделся: вроде никого. Секунд через десять открылась дверь ларька.

— Э, Вован, ты куда усвистел-то?

— Я здесь, — знаю, глупо и чересчур по-киношному, но я не смог отказать себе в удовольствии откликнуться на свое имя. Оказывается, я только что обезвредил своего тезку. А теперь настало время поворковать с его приятелем.

Я вырос перед ним, сжимая в груди окровавленный кастет.

— Ты ох*ел гнида! — вылупил глаза рэкетир.

Договорить я ему не дал, ударом ноги в грудь, вколотил внутрь ларька.

— Ах ты сука… — он полез за пазуху, за стволом, даже почти успел вытащить старенький ТТ, но я действовал на опережение.

Ногой прижал его руку к полу, слыша как хрустнули костяшки кисти. Взял пистолет, ткнул стволом в лоб.

— Пощади брат… — изменившимся голосом залепетал грабитель. — Отдам, брат, сколько не скажешь — отдам…

— Не надо мне от тебя ничего, — я надавил сильнее, впечатав дульный срез ствола в кожу. — Вот ты скажи, у тебя есть мать?

Тот отрывисто закивал, до смерти напуганный.

— А если бы вот так твою мать упыри на бабки поставили? — спокойно спросил я и ударил ему по голове рукоятью.

Рэкетир отрубился. За происходящим наблюдала полная пожилая женщина с химией на голове, продавщица. Она прикрыла рот рукой, силясь понять, что происходит.

— Сколько он взял? — я сунул руку в его внутренний карман, достал деньги, толстую пачку банкнот.

— Десять тыщ… — откликнулась пожилая женщина.

Я отсчитал деньги, больше, чем сказала продавщица. Кинул ей на прилавок. Остальные деньги сунул в карман. Бандит на поверку оказался слаб духом, по его джинсам медленно расползалась темное пятно.

— Прости его мать, дурак, потом поймет, когда у самого дети будут.

— Я не могу взять деньги обратно… — зашептала она. — Меня ж тебе его дружки прибьют, если узнат.

— А мы им не скажем.

Продавщица благодарно закивала, подхватила деньги и спрятала в какую-то коробушку под прилавком.

В ларек зашли посетители — двое мужчин интеллигентного вида. Они уставились на лежащего посереди ларька бандита.

— Плохо человеку стало, в скорую звоните.

И вышел из ларька, поправляя черные очки и засовывая ствол за пояс. Снаружи продолжалась размеренная жизнь. Никому — ни зевакам, ни патрулям (которые вообще-то должны контролировать такие места), ни водителям, ни торговцам — не было до меня никакого дела. Я даже был уверен, что никто и не видел, что произошло. Эти быки за день собирали больше, чем мои родители зарабатывали в этом году вдвоем