Брат - Валерий Александрович Гуров

Брат

Глава 1

— Друзья! — торжественно вещал хлыщеватого вида в зауженных моднявых штанишках и бабочке тамада. — А теперь давайте снова поднимем бокалы за виновника нашего торжества, Анатолия Сергеевича!

Подвыпившие гости одобрительно загудели. В банкетном зале зажегся свет, разгоняя с танцпола девиц с перекаченными губами и другими бессовестно выступающими из-под тугих платьиц частями тела. Минуту назад они бодро отжигали под «Лабутены», не забывая при этом беспрестанно селфить себя на фоне «праздника жизни».

За столиками их ждали пузатенькие дяденьки с хмельными глазками, с сединой и плешкой на голове. Куклы разбрелись по своим мусикам и дружно поддержали прозвучавший за меня тост, подхватив бокалы с шампанским.

Официанты в белых рубашках и черных жилетках напоминали худых дрессированных пингвинов. Они ловко сновали между рядами ломившихся от угощений столов, наполняя моим гостям фужеры.

— Толя! — кто-то заорал из зала. — Скажи ответочку!

— Лезь на бочку! — воодушевленно поддержали остальные присутствующие.

— Да-а! — визжали девицы так, будто были моими близкими друзьями, но большинство из них я впервые видел.

Может, кого-то и знал, но разве всех припомнишь. Мои партнеры и товарищи по бизнесу сегодня заявились с одними, а завтра с другими придут, вечно соревнуются у кого телка круче, что я их всех запоминать должен?

— Друзья! — я встал и кашлянул в кулак. — Спасибо, что пришли на мой юбилей! Но у меня для вас новость.

— О-о-о!.. — предвкушающее загудел нетрезвый улей.

— Толя, жги! — выкрикнул Иван Иваныч, самый возрастной воротила среди нас, но бухает за троих и вечно молодиться. Волосы красит, гоняет по городу спортивке-двухдверке и пиджачок нацепил белый по подростковому с разводами и приталенный. Не сходится он у него в пузе, но «Армани» блин.

— В общем… Поймите меня правильно, — в предвкушении реакции зала, я торжественно обвел присутствующих невинным взглядом агнца. — Я сегодня подписал договор о продаже своей компании.

Дзинь! — у кого-то выпал из руки бокал и разбился. А затем тишина повисла такая, что ее разглядеть можно было. Как густое молоко в воздухе парила. Даже девки перестали хихикать, чуя неладное.

Тамада, на всякий случай, попятился к выходу, даже оставил меня наедине с его дорогим микрофоном, за который он вес вечер трясся.

— Как⁈ — наконец, почти одновременно выдохнуло несколько человек разом. — Это шутка⁈ У нас же с тобой контракты…

— Ты что творишь, дятел⁈ — выкрикнул Иван Иваныч, окончательно разрубив тишину.

— Заткнись и послушай! — рявкнул я на него, и тут же миролюбиво и как ни в чем не бывало продолжил. — Вы, конечно, меня осуждаете, — улыбался я с микрофоном в руке. — Но признайтесь… На самом деле вы пришли не ко мне на день рождения. Для вас это очередной лживый визит никому ненужной вежливости. За вашими лицемерными улыбочками так и проглядывает мысль — как бы повыгоднее меня облопошить. Так?… Я не вчера родился, все понимаю. В общем, я принял решение уйти, так сказать, на покой.

Изрек я сие с упоением, наслаждаюсь вытянутыми мордами моих бизнес-партнеров, которые до сих пор не оттяпали мне руку и часть бизнеса лишь потому, что у меня имелся отличный юрист и грамотный бухгалтер.

Но в последнее время как-то все настолько приелось, что захотелось вдруг послать все к чертям и смотаться на край света. Край света я уже присмотрел — домик на берегу нечерного моря вполне подходил под это дело. Нажитых финансов хватит, до конца жизни можно не экономить. Еще детям останется, правда их у меня так и не появилось. Все работа, встречи, корпоративные пьянки и проходные бабы, ни одна из которых меня так и не зацепила. Зато я их цеплял — определено… Почему-то все курвы попадались мне страсть как на бабки падкие. Мои бабки…

Ну это все лирика, а вот бизнес я реально продал. На покой уйду, курочек заведу, книжки писать буду, благотворительностью займусь. Чем там еще на пенсии бизнесмены занимаются?

Хотя, вроде, нет у них пенсии как таковой. Да и вообще, считается, что настоящий бизнесмен никогда не продаст прибыльное дело, а будет его множить и расширять. Все правильно, вот только дело это не приносило больше ни радости, ни удовлетворения…

Сначала я радовался деньгам, недвижимости, а потом, когда ими насытился, захотелось вдруг чего-то другого. Человеческого… Только где это взять, когда вокруг тебя одни лицемерные ублюдки, которые только и думают, как тебя нагреть. Лишь только зазеваешься, потеряешь хватку, и нож в спину воткнут. Кинут и не поморщатся. Вот я и решил, так сказать, их первым кинуть. Ведь на моих поставках завязан их бизнес. Тесно так завязан. Без потерь не получится развязаться… Да и похрен! Живем один раз…

Тамада несмело взял у меня из рук микрофон. Его прическа а-ля Элвис теперь уже не топорщилась, а повисла безвольным гребешком.

— Уважаемые гости! — попробовал он разрядить обстановку. — Помните, зачем мы сегодня здесь собрались! Сегодня день рождения Анато…

Но уважаемые гости его вмиг освистали и закидали его апельсинами. Никто вдруг сразу не захотел вспоминать повод сегодняшнего праздника. Что и требовалась доказать — я был для них лишь выгодным и нужным человеком, не более.

А куда делись мои настоящие друзья? Как-то подрастерял их за свою бурную жизнь. Вот помню, в девяностых мы неразлей вода были. Брат за брата. Каждый друг за друга порвать был готов. А сейчас? Кто спился, кто в бизнесе погряз, у кого жена и дети, или вообще — ипотека… Вот если бы было можно, начать сначала…

— Слышь, Толян, — ко мне подошел Иван Иваныч и взял за пуговку на груди. — Ты это, не серчай… скажи, ты действительно продал компанию?

— Формально, нет еще, — хмыкнул я. — Сам понимаешь, с кондачка такие дела не делаются. — Завтра подпишу остальные бумаги и гуд бай.

— Завтра? — в глазах ушлого воротила блеснул огонек. — Слушай, пойдем бухнем! А? Все-таки днюха у тебя.

— После пятидесяти не люблю днюхи отмечать, — я убрал его руку со своего плеча. — Прощай, Ваня… ищи другого лоха для своих мутных делишек.

— Зря ты так, — скривился тот. — Принял решение, даже не посоветовался со старшими товарищами.

— За советом я к тебе приду, когда буду туалетную бумагу выбирать. Помягче, чтобы была, — капнул я ядом, намекая на недуг Иваныча, которого он страшно стеснялся. Оно и понятно, геморрой никто не хочет афишировать.

— Да я тебя, сука!.. — выдохнул тот, замахнувшись, но ударить не решился.

Зато я подхватил кисть Иваныча и вывернул ее. Тот послушно согнулся за своей рукой, но надо отдать должное — не завыл, а лишь заскрипел зубами.

— Не стоит Ваня… — я наклонился