Лучше, чем пираты - Августин Ангелов

и про самих бледнолицых, Раце-Рах был наслышан еще от своего деда. Ведь дед рассказывал ему, как появились в этих водах бледнолицые много-много лун назад с такими же стреляющими палками. Но потом, когда островитянам одного из соседних островов все-таки удалось увести у них лодку, отвязав ее прямо от большого корабля, они убрались и больше не появлялись, лишь показав свой гнев на прощание в виде грома, который разрушил половину деревни и перебил многих на острове. Потому Раце-Рах с самого начала знал, что и на этот раз по воде прибыли совсем не боги, стараясь убедить в этом всех остальных. Ведь его собственный дед тогда участвовал во всем том происшествии с большим кораблем и лодкой бледнолицых, потому что в молодости жил на том самом острове, где все это произошло. И вот теперь, когда на мир опустилась ночная темнота, Раце-Рах задумал пробраться на один из кораблей бледнолицых и похитить даже не только лодку, а и ту самую золотоволосую девушку. Потому что, если все получится, то с такими трофеями он сможет стать верховным вождем всего своего острова, а не только военным вождем одного клана.

Он приказывал своим воинам:

— Наберитесь храбрости. Там не боги, а смертные люди. В бою возле священной поляны мы смогли убить стрелами одного из них. И все мы видели, скольких своих мертвецов они закопали! Потому, братья, не бойтесь! Берите свои луки и копья, садитесь в лодки и гребите. Окружайте вон тот белый корабль, который ярко светится. Мы поплывем очень тихо, не разговаривайте и гребите осторожно, без всплесков, пока я не подам вам сигнал к атаке, затрубив в большую раковину. Тогда мы нападем сразу со всех сторон. Бледнолицые еще не знают, что у нас припрятано на берегу много лодок, а не столько, сколько они видели утром, когда столкнулись с нами. Потому я думаю, что мы застанем их врасплох.

Постепенно смысл того, к чему призывал Раце-Рах, доходил до каждого из воинов клана Камараччо. И все они вооружались, занимая места в лодках.

— Братья, мы должны победить их! — воодушевлял своих воинов вождь, проверяя готовность каждой из лодок прежде, чем ее сталкивали в воду.

Сам Раце-Рах занял место с рулевым веслом в руках на корме в одной из самых больших лодок, оборудованной балансиром и приводимой в движение пятнадцатью гребцами. Они гребли слаженно и так умело, что всплесков от весел почти не создавалось. При свете луны десятки разных каноэ, больших и маленьких, с балансирами и без них, заскользили по спокойной воде от берега в сторону больших кораблей незваных гостей, освещенных яркими огнями. Глядя на этот манящий свет, Раце-Рах вспомнил, что про такие яркие огни на корабле белых людей дед почему-то ему не рассказывал. Но мысль, что на этих кораблях просто белые люди из другого племени бледнолицых, немного успокаивала вождя.

* * *

Капитану второго ранга Павлу Колясникову предстояло принять решение о дальнейшем движении маленькой эскадры. Как командир уже не первого корабля, доверенного ему Родиной, он давно привык нести ответственность за все свои действия перед командованием и, чтобы не быть обвиненным в самоуправстве, всегда в точности старался выполнять любые приказы, приходящие из штаба флота. Правда, так не всегда получалось фактически во время боевых действий, когда, например, связи со штабом не было по техническим причинам, будь то критические повреждения антенн корабля осколками немецких авиабомб, или же просто радиоборьба, когда немецкие корабли, обладающие очень мощными радиостанциями, специально забивали радиоэфир так, чтобы русские моряки не могли выйти на связь со своими. Тогда приходилось действовать на собственный страх и риск, выполняя боевые задачи. Поэтому Колясников имел кое-какой опыт абсолютно самостоятельных боевых действий на море. И начальство ни разу не предъявило ему претензии, что, мол, действовал тогда неправильно, а, наоборот, еще и орденами награждало.

Но, в новых обстоятельствах Павел Петрович все-таки предпочел посоветоваться с теми двумя офицерами, которые, как он считал, будучи оба приспособленцами, сразу же примазались к его корабельной власти, которой командир корабля наделен по определению, просто потому, что он — первый после бога, как говаривали моряки в старину. А эти двое, хоть и не маленькие чины, но все-таки не указ ему самому, хотя и провозгласили уже себе целое политбюро. Впрочем, мотивы их действий Колясникову были вполне понятны. Как только Саркисян и Соловьев поняли, что за спиной по их линиям подчинения никакого начальства больше нет, то сами решили сделаться главными начальниками. Грандиозный план Саркисяна, высказанный им прямо во время концерта, и вовсе напугал Колясникова даже не столько безумным размахом замысла, сколько троцкизмом, который явно просматривался в нем. Партиец, похоже, не совсем понимал, что количество ресурсов, оказавшихся в их распоряжении после перемещения во времени, не может соответствовать настолько масштабным планам, которые Саркисян предлагал.

Сам же Колясников вполне взвешенно оценивал ситуацию. Он точно знал, что у них слишком мало резервов, чтобы вот так сходу пытаться поменять целый мир. Во всяком случае, в ближайшее время нужно думать совсем не об этом, а о том, как выжить у незнакомых берегов, лишившись Родины. Как создать для себя надежный пункт базирования. И как максимально разумно применить то немногое, что у них здесь есть. Да и насчет теплых краев, которыми так восторгался Саркисян, у Колясникова имелись большие сомнения. Никто не отменял, например, ужасные тропические болезни и тяжелый, непривычно жаркий климат тропиков.

Да и эсминец проекта 56 создавался для применения в холодной части океана. Не был он оборудован ни рефрижераторными установками, ни системами кондиционирования воздуха. Да и автономность кораблей этого проекта оставляла желать лучшего, будучи весьма ограниченной. Сделав выводы из проекта развития, предложенного Саркисяном, о излишне восторженном прожектерстве замполита, да еще и с уклоном в троцкизм, Колясников решил вызвать Соловьева, чтобы тот тоже высказался по теме прежде, чем командир эсминца примет окончательное решение, куда же именно прокладывать курс.

* * *

Выслушав план Саркисяна, Соловьев честно высказался:

— Да ты, Арсен, как я погляжу, в троцкисты подался. Мировой революцией грезишь. Во времена товарища Сталина я бы тебя за такой вот нереалистичный план, предложенный руководству, на лесоповал сразу отправил годиков на десять. Сейчас, конечно, ничего такого делать не буду. Но, все равно, ты не имеешь права такую дурь предлагать. На тебе же сейчас ответственность не меньшая, чем на нашем командире или на мне. Дальнейшая судьба всего личного состава «Вызывающего» и всех на борту «Богини» зависит от наших решений. Об этом надо помнить в первую очередь. Нельзя сейчас ресурсы