Единственная - Стефани Лоуренс

– Хочешь сказать, дело замнут? И… он за это не заплатит?

– О нет, если окажется, что он изменник, непременно заплатит.

Чарлз улыбнулся. Холодной, зловещей улыбкой.

– Просто никто об этом не услышит.

– Вот… как, – медленно произнесла Пенни.

Пока она переваривала все это, он наскоро оценивал все, что она сказала ему, все, что ему пришлось узнать и заподозрить.

– И прежде всего, – объявил он, – мы посмотрим на эту коллекцию коробочек для пилюль.

– Мои извинения. Я думал, что ты преувеличиваешь.

Взгляд, брошенный на него Пенни, было несложно истолковать. Ничего не ответив, она вновь принялась пересчитывать десятки коробочек для пилюль, выстроившихся на полках в старом тайнике, скрытом за стенной панелью в хозяйской спальне Уоллингем-Холла.

Она была права: наличие такой коллекции трудно объяснить. Ряды великолепных образцов ювелирного и живописного искусства переливались, сверкали, манили. Интересно, понимает ли Пенни, что даже шпионам не платят так много, чтобы приобрести подобные сокровища. Работа Гренвилла столько не стоила.

Он огляделся, мысленно располагая каморку площадью шесть футов на двенадцать в стенах старого дома. Они приехали в середине утра, готовые отвлечь Николаса обсуждением дел поместья, если он окажется дома и они не смогут от него отделаться. Он действительно был дома, но сидел в библиотеке. И поскольку Пенни пока еще оставалась здесь хозяйкой, можно было не объявлять о ее приезде, да и о Чарлзе тоже: слуги знали его так же хорошо, как слуги Эбби знали Пенни. Поэтому они беспрепятственно поднялись наверх, прямо в хозяйскую спальню и в эту скрытую комнату.

Крошечное окно, прорезанное почти под потолком, пропускало немного света. Сами стены были сложены из камня. Как во многих подобных тайниках, имелась и вторая дверь, узкая, деревянная, в стене, напротив главного входа. В замке торчал старый ключ. Потайной ход. Путь к спасению для католических священников, когда-то скрывавшихся тут.

Они закрыли дверь в хозяйскую спальню, но оставили панель на петлях широко открытой.

Внезапно Чарлз услышал, как кто-то поднимается по лестнице. Пенни, ничего не подозревая, продолжала считать. Чарлз, скорее ведомый инстинктом, чем истинной тревогой, подошел к порогу тайника. Николас пока еще не был здесь хозяином и поэтому не пользовался этой спальней. Однако шел прямо сюда.

Чарлз тихо выругался, схватился за край панели и наглухо ее задвинул. Пенни оглянулась, выпрямилась, но, к счастью, не издала ни звука, услышав щелчок.

Он смотрел на нее; она уставилась на него. За панелью раздавались шаги.

Если Николас не живет в этой комнате, почему же пришел сюда?

Чарлз схватил Пенни за руку, потянул к маленькой двери и поспешно повернул ключ, пытаясь не шуметь. Но пришлось применить силу: замок давно заржавел. Дверь взвизгнула и приотворилась как раз в тот момент, когда послышалось слабое жужжание механизма панели.

Панель открылась. Ее замок скрывался в резной каминной доске, и очень немногие знали о его существовании.

Чарлз ударил плечом в узкую дверь и, бесцеремонно вытолкав Пенни, последовал за ней. И еще успел быстро и бесшумно закрыть дверь, сунул ключ в скважину, повернул и услышал, как задвинулся засов.

Как раз в тот момент, когда петли панели скрипнули.

Они затаили дыхание. Николас ступил в тайник и остановился.

Пенни зажмурилась. Приоткрыла глаза. Никакой разницы. Кромешная тьма.

Коридор… или то, где они стояли, был узким, пыльным и пропах плесенью. От стены, к которой толкнул ее Чарлз, веяло ледяным холодом. Здесь мог свободно поместиться только один человек, и сейчас они были тесно прижаты друг к другу. Пенни слышала собственное дыхание: быстрое, неровное. Смятение одолевало ее, колкие иголки озноба прошли по спине. Близость Чарлза волновала ее, непроглядный мрак пугал. Но тут Чарлз нашел ее руку и ободряюще сжал. Пенни громко сглотнула, борясь с унизительным порывом вцепиться в него. Зарыться лицом в надежное тепло.

Чарлз переступил с ноги на ногу и, выпустив ее руку, припал плечом к стене. Ноги Пенни ослабли. Мысленно выругавшись, она выпрямилась.

По полу протянулся лучик света. Пенни моргнула раз, другой и облегченно вздохнула, поняв, что Чарлз просто вынул ключ из скважины.

Он пошевелился. Свет исчез: снова воцарилась абсолютная тьма. Чарлз прижался глазом к скважине.

Пенни прикусила губу, стараясь не думать о том, что их окружает. Паутина, камешки, гора пыли, насекомые и… а вдруг тут мыши? Брр…

Чарлз осторожно поднялся. Снова сжал ее руку, погладил и провел вверх, до плеча. Подался к ней. Его дыхание пошевелило прядку ее волос. Пенни вздрогнула.

– Он не видел нас. Изучает коробочки для пилюль. Не похоже, что он быстро уйдет, – прошептал Чарлз и едва слышно добавил: – Посмотрим, куда ведет этот коридор.

Она едва успела поймать полу его сюртука. Чарлз, полуобернувшись, разжал ее пальцы, но не выпустил руки. Наоборот, прижал к груди. Поймал вторую руку и сделал то же самое. Теперь она стояла, хоть и позади, но очень близко к нему.

– Теперь продвигаемся очень медленно, – выдохнул он, откинув голову. – Держись за меня. Думаю, чуть подальше есть лестница.

Откуда ему знать? Неужели действительно что-то видит? Да ведь здесь темно, как в чистилище!

Ну уж нет, она не выпустит его! Ни за что.

Он оказался прав. Лестница действительно была. Они прошли всего несколько шагов, когда она ощутила, что Чарлз ступил вниз. Он спустился еще на одну ступеньку и выждал, пока она нащупает край лестницы и сделает первый шаг. Медленно, очень медленно они продолжали спускаться. Его прикосновения искушали ее… воспламеняли кровь. И хотя воздух становился все холоднее, Пенни изнемогала от жара.

Лестница оказалась длинной, узкой и очень крутой. Шершавые необработанные камни задевали за локти, цеплялись за юбки. Чарлз поднял руки, развел в стороны, и через мгновение длинные призрачные пальцы ласково провели по щеке.

Пенни подскочила, мужественно проглотив визг.

– Всего лишь паутина, – шепнул он.

– Всего лишь? Где паутина, там и пауки!

– Они не тронут тебя, если ты их не тронешь.

– Но…

Они уничтожили кучу паутины. Судя по всему, пауки в ярости.

Пенни вздрогнула и услышала слабый звук. Царапанье…

– Ой! Крысы! Я слышу!

– Вздор, – отмахнулся он, увлекая ее за собой. – Здесь нет еды.

Она уставилась туда, где, по ее предположениям, должна быть его голова. Неужели крысы настолько разумны?