Бунтарь. За вольную волю! - Юрий Корчевский

– Спасибо от всего мира за избавление от татей, – выступил вперёд старик.

– Самим надо обороняться. Пришли лихие людишки, берите вилы и топоры, гоните.

– Так ведь убьют!

– Они и так ваших селян убили, да не одного, баб и девок ваших обесчестили. А вы в избы свои забились. Вместе вы сила, а поодиночке перебьют. Губный староста или мы, помощники его, везде не поспеем, велик уезд-то.

– Это верно. Может, откушаете, не побрезгуете?

– Откушаем, почему не уважить честной народ.

Пока селяне, мужская часть, трупы разбойников из избы вытаскивали, Михаил пистолеты зарядил, парням приказав:

– Оружие татей осмотрите. Если хорошее, забирайте себе.

В другой избе, где кровопролития не было, всем миром собрали обед, усадили Михаила и парней его как дорогих гостей. Накормили до отвала. Пища простая, но сытная. Михаил поднялся.

– Пора и честь знать, за угощение спасибо!

Михаил наклонил голову, поясной поклон отвесить – это уже перебор. Холопы перед ним, не равные.

– Не забывайте наше село, захаживайте! Благодарствуем за помощь в трудный час!

Селяне проводили до конца улицы. Когда отошли изрядно, Афанасий сказал:

– В первый раз за два года деревенские благодарили и обедом угостили. Не скрою – приятно. Вроде доброе дело сделал. Выходит, хлеб насущный можно не только грабежом добывать.

– Кто бы сомневался.

– Атаман, – спросил Кир. – А ты зачем помощником губного старосты представился? Для солидности?

– А что бы ты на моём месте сказал? Мы тоже разбойники, но добрые? Сам видел, что эти творили! Хуже татар или ляхов.

– Может, нам и дальше так представляться, – предложил Кир.

– По обстоятельствам смотреть надо. А вдруг и в самом деле на настоящих людей губного старосты нарвёмся? Мы же самозванцы, если по сути.

– Жалко, – огорчился Кир.

– Поторопился ты, атаман, – заметил Афанасий. – Надо было переночевать в селе. Под крышей, да утром ещё бы покормили.

«Да, наверное, поторопился», – мысленно согласился Михаил. За перипетиями уже вечер, опять ночевать в лесу. Как бы ночью дождь не пошёл, тучи собираются. От села отошли вёрст на десять. Как темнеть начало, сошли с дороги в лес, лёжку себе устроили, нарезав веток. Улеглись, уснули быстро. А к утру дождь. Забрались втроём под большую ель, под ней сухо, вода по веткам скатывается, как в шалаше. Дождь до полудня продолжался. Ветер постепенно тучи разогнал, выглянуло солнце.

– Поднимайтесь, парни. Пора идти.

По размокшей грунтовой дороге идти плохо, грязь на сапоги липнет. Пошли обочь, по траве. За изгибом дороги шум послышался, звуки ударов, крик. Побежали вперёд. За деревьями не видно, что происходит. За поворотом показался возок. На возке барин, саблей от трёх нападавших отбивается. У одного из разбойников тоже сабля в руке, пытается ею до барина достать. Но у того положение выигрышное, он на возке, выше нападающего. Ещё двое с дубинами, подступятся к возку, а барин саблей махнёт, они отбегают. То ли из воинства Болотникова, то ли просто разбойники, но суть одна. Тати, увидев троицу Михаила, приняли её за своих, приободрились. Один из них ухитрился барину по ноге дубиной ударить сильно. Барин не удержался, на одно колено рухнул, а другой тать саблей ему голову снёс. Взвыли разбойники от радости. А тут и ватажка подоспела. Михаил пистолеты выхватил, один выстрел в разбойника с саблей, другой в мужика с дубиной. Последнего татя Афанасий зарубил.

– Чего они на него напали? – пожал плечами Кир.

– Может, лошадь хотели забрать, может, бывшие холопы барина, отомстить хотели, кто теперь скажет? – ответил Михаил. – Афанасий, обыщи убитых.

Сморщился Афанасий. Тела убитых в крови, руки поганить не хочет. Но приказ атамана выполнил. У того, что саблей размахивал, за пазухой письмо нашли. Царевич Дмитрий призывал православных под свои знамёна, велел к Москве идти. Михаил прочитал письмо вслух. Кир сплюнул, Афанасий скривился, как от кислой груши-дички. Михаил письмо порвал. Афанасий у барина мешочек с медяками нашёл. Явно подать собирал у селян. У крестьян серебра нет, за урожай медяками платят или плодами своего труда – зерном, репой, капустой, морковью. Денег в мешочке не так много, да медь тяжёлая. Михаил мешочек за пазуху себе определил. Не пропадать же деньгам? Решил медяками постой и еду на постоялых дворах оплачивать. Хватит в лесу мокнуть на ночёвках.

– Может, барина убитого сбросим да на возке его поедем? – предложил Кир.

– Нельзя. И возок и лошадь в ближних сёлах опознают сразу. Нас убийцами сочтут. Дальше объяснять? Лошадь с телом барина сама возок к дому привезёт. А нам чужую вину на себя брать не следует.

– Ох, и умён и прозорлив ты, атаман! – восхитился Кир. – Я бы не додумался.

– Потому ты не атаман, – засмеялся Афанасий.

Без лошади плохо, скорость передвижения пешком пятнадцать-семнадцать вёрст за день, или двадцать пять километров. В переходы втянулись, благо груза почти нет. Хуже другое – погода окончательно испортилась, зарядили дожди, резко похолодало. Да и ноябрь уже. Пожалуй, где-то на время надо останавливаться. Днями Переславль-Рязанский прошли.

– Парни, до Шацка недалеко. Надо поднажать. В городе останемся зимовать. Ежели повезёт, и с работой определимся.

– В поле не хочу, – помотал головой Кир.

Афанасий смеяться стал как сумасшедший.

– Ой, не могу, насмешил! Где ты в ноябре в поле работу видел? Урожай убран, в закромах лежит.

– Кстати, парни. А что делать-то умеете?

Оказалось, плотничать да землю пахать, рожь жать. Что с них взять, в деревне родились и жили сельским трудом. В войске Болотникова научились копьё держать да саблей размахивать. Для города этих умений мало. Каменщики нужны, гончары, печники, кожевенники. Но везде навык нужен, опыт. В эти профессии сызмальства идут, учениками, за крышу и стол, хотя изначально на самую тяжёлую работу.

Но повезло, видимо, – Господь за добрые дела сподобил. Недалеко от Шацка, когда город вдали увидели, промокшие насквозь от моросящего, нудного дождя, встретили на дороге мужа. Мужа не в смысле женатого. Мужами назывались люди солидные – бояре, дворяне или служивые в чинах. Подлое же сословие мужиками называлось. Подлое – не в смысле гадкое, скверное, а потому как подле господина своего, холоп-то сам по себе не бывает, он чей-то.

Коляска у мужа сломалась, колесо отвалилось. Либо чека выпала, либо перетёрлась. Одному человеку не исправить. Один должен возок приподнять, а лучше вдвоём, ещё один колесо на ось насадить, чеку вставить, если она есть. На худой конец из подручных материалов сделать, чтобы до близкого города дотянуть. Кир сразу спросил:

– Возок непростой. Грабить будем? На дороге-то никого, видаков нет.

– Поможем. Муж явно городской, а нам там какое-то время жить.