Дочери смотрителя маяка - Джин Пендзивол

Марти терпелив и не подгоняет меня. Он знает о демонах, с которыми я имела дело. И он знает, что мне знакома эта картина.

— Ван Гог, 1889 год. «Звездная ночь», нарисованная в то время, когда он находился в психиатрической лечебнице в Сент-Пол.

Он тихо закрывает книгу.

— Он воспринимал свою болезнь как дар, Элизабет. Использовал ее — ты об этом знаешь.

— Это его убило.

— Да, несомненно. Но нельзя отделить одно от другого. Это сделало его тем, кем он был.

Он берет книгу и кофейную кружку и, встав, направляется к двери, когда появляется Морган.

Он останавливается в дверях, поворачивается ко мне и мягко произносит:

— Это и ее тоже сделало той, кем она была. Ты не должна себя винить. Ты сделала то, что должна была. — А затем в его голос опять возвращается игривость, и он поворачивается к девушке: — Рановато, не так ли?

Он не ждет ответа. Ему не нужно объяснение. Ничего больше не говоря, он, насвистывая, удаляется по коридору.

Морган бросает, как я полагаю, свои сумки на мою кровать, а потом плюхается рядом с ними.

— О чем это он?

— Это наша с Марти игра, — отвечаю я. Не знаю, сколько она слышала из нашего разговора, но уклоняюсь от вопроса. Мне тяжело говорить об этом, особенно теперь, когда Чарли пропал, и мои воспоминания освежились благодаря спасенным с «Танцующей на ветру» дневникам. — Он проверяет мою визуальную память, описывая мне картины известных художников, а я их угадываю. Хочу заметить, что безошибочно. У него еще не получалось меня переиграть. — Я ощупываю стол, стоящий передо мной, пока не нахожу то, что искала. — Я попросила Марти принести тебе кое-что.

Морган берет у меня книгу, быстро пролистывает ее от начала до конца.

— Том Сойер?

— Подумала, что она тебя немного вдохновит на покраску забора, — говорю я шутливым тоном. Возможно, она не понимает моего юмора.

— Хм, спасибо.

— Пожалуйста.

Книга приземляется на кучу ее вещей.

— Ну что… — Она позволяет словам повиснуть между нами в воздухе, надеясь, что я подхвачу.

Она пришла рано. Мы не планировали сегодня читать, и мне интересно, что подвигло ее прийти.

— Ну что? — говорю я в ответ.

— Видимо, я рано.

— Видимо.

— Поэтому я подумала, что мы можем продолжить с того места, где остановились.

— Да, да. Полагаю, что можем.

По моим расчетам сейчас она должна быть в школе. Возможно, она ищет здесь что-то, чего не найдешь в кирпичных стенах в компании детей, толкающихся в коридорах и классах, в своем придуманном обществе, испытывающих давление будущего, в то время как их юность все еще так легко парит над ними. Впрочем, это мои домыслы, и не мне судить, что и как там происходит.

— С какого, еще раз, года начинается следующая книга?

Она уже взяла стопку дневников и разворачивает ткань. Она кладет их на стол рядом со мной и выбирает один, сбрасывает ботинки, которые с двойным глухим стуком падают на пол, и устраивается на моей кровати.

— Он датирован 1930–1933 годами.

И мы начинаем.

Суббота, 25 января. — Третий день продолжается шторм, принесший с собой сильные ветра, дующие с юго-запада. Озеро открыто с южной стороны, и волны продолжают накатывать по линии ветра между островами Ройал и Порфири. Питер и Чарли трудятся над своими уроками, хотя может пройти еще много дней, если не недель, прежде чем мы сможем доставить их к учителям в Порт-Артур. Питер проявляет большие способности. Я немного беспокоюсь о Чарли, чьи мысли часто где-то блуждают, и он оставляет задания выполненными наполовину. Тем не менее он великолепно справляется с двойняшками, и я благодарен ему за это. У Лил сохранились некоторые симптомы болезни, прошедшей через наш дом несколько лет назад. Она уже не так радуется двойне, как раньше. Это понятно, учитывая случившееся. Я начал читать с Элизабет, и она, кажется, отлично владеет языком, хотя ей не исполнилось еще и пяти. Эмили предпочитает сама себя развлекать и по-прежнему молчит. Боюсь, что она никогда не научится говорить, тем более читать. Это не имеет большого значения, поскольку Элизабет — ее постоянный защитник. Мне кажется, что она понимает все ее намерения, каждую невысказанную мысль. Они общаются на молчаливом языке, и поэтому нашей маленькой Эмили, похоже, совсем не нужно учить слова.

Четверг, 30 января. — Ветра, буйствующие на прошлой неделе, стихли, и образовалась область низкого давления, которая приносит с собой понижение температуры и ясное небо. Я очистил поверхность льда в заливе с северо-западной стороны маяка Порфири, и мы катаемся на коньках почти каждый день.

Понедельник, 10 февраля. — Ричардсон приехал из Сильвер Айлет на собачьей упряжке. Он останется у нас на несколько дней, поскольку предложил свою помощь, чтобы заготовить побольше дров. Мы будем рубить деревья на острове Эдуарда и остановимся в старой хижине Уокера, пока не закончим работу. Питер поедет с нами, а Лил и младшие останутся дома. Чарли устроил сцену из-за того, что его оставляют, но я чувствую, что он все еще будет больше обузой, а не помощником. Кроме того, если взять его с собой, кто будет развлекать девочек? Он утешился, когда я сказал, что в мое отсутствие он должен быть мужчиной в доме. Он выпятил грудь, как куропатка, и кивнул, принимая на себя ответственность.

Он действительно нас развлекал. Тогда и потом. Вырезал нам для игр примитивных кукол из древесины кедра, а из коры — лодки, в которые мы складывали веточки в качестве дров, и они плыли по деревянному полу к маленькой деревне, построенной нами под папиным креслом. Он катал нас вокруг станции на санках. Запинаясь, читал нам главу из какого-нибудь романа. Мы с Эмили обожали, когда нам уделяли внимание. Мать, наша деятельная, практичная мать, всегда была на заднем плане.

Мы с Морган погружаемся в тихое чтение, и месяцы продолжают проноситься мимо. Время на страницах течет быстро, весна прогоняет зиму. Папина речь гладкая, почти поэтическая, фразы хорошо сформулированы. Она подчеркивает противоречивость его характера, как и то, что он отступился от своих скромных начинаний в Шотландии, решив провести жизнь, отвечая за навигационную помощь на самом большом по площади озере в мире. Что в прошлом отца заставило его, женившись на женщине, которая была наполовину оджибве, поселиться в сердце Канады, так далеко от родной Шотландии и, по-видимому, далеко от той жизни, когда он с головой погружался в классику — новеллы Остин и Кэллорр, музыку Моцарта и Бетховена? И что помогло ему в окружении канадских сосновых лесов и обширных вод озера Верхнее привить эту страсть своим детям?

Пятница, 21 марта. — Весеннее равноденствие и первый день весны. Я объяснил это детям с помощью большой консервной банки, все еще с содержимым, и керосиновой лампы, имитировавшей солнце. Питер начал применять математические принципы, вычисляя количество дней до солнцестояния. Он умный. Я вижу, что у него есть будущее, которое уведет его за пределы острова.