Меч, подобный распятью - Владислав Зритнев

были готовы признать победителем турнира, как вдруг Ричард Корнелий выехал вперед, громко заявив:

– Я оспариваю его победу!

Закрытый шлем полностью скрывал лицо неизвестного, и невозможно было понять, какие мысли возникают в его сознании – гнев, сомнения или беспечность. Как бы то ни было, он уверенно принял вызов Ричарда, и противники вновь направились в разные концы площадки. Зрители уже устали от повторяющейся картинки. Словно почувствовав это, кони без промедлений стремительно столкнули рыцарей, и Дик, приняв на щит тяжелое копье врага, ударил его прямо в грудь так, что тот с грохотом упал навзничь.

От удара о землю глухой шлем соскочил с рыцаря и валялся рядом. Неизвестный медленно приходил в себя. Он поднял голову, и Дик с друзьями с удивлением узнали в незнакомце барона Альфреда Мора, с которым они поссорились в маленькой таверне на далеком берегу.

– Так вот кто стесняется выходить под своим гербом! – крикнул Джек. – Барон-разбойник, запятнавший свое имя!

Ни слова не ответив, Альфред Мор взобрался на коня и уехал. Ричарда чествовали как победителя. Его признали сильнейшим рыцарем, и королева турнира повязала ленточку на его копье. Завязывая узелок, девушка долго смотрела в глаза Дика, легко касаясь пышной грудью его плеча. Закончив, она медленно отвела взгляд и плавно отошла на полшага.

Друзья поздравляли Дика, музыканты вновь заиграли, люди пили и веселились. Турнир удался отлично. К Ричарду все относились неплохо, и его триумф не раздражал почти никого.

А Бэртон все еще стоял у края ристалища. Он видел успех Дика, но не мог порадоваться за него. Артур был тщеславен и честолюбив, и то, что Ричард победил того, кто только что на глазах у всех выбил его из седла, больно ранило душу Бэртона, наполняя его сердце досадой и злостью. Однако Артур, как всякий благородный человек, умел быть выше мелких страстей. Махнув рукой, он поздравил Дика с победой и искренне пожал ему руку. Но бессознательно с того момента Бэртон стал относиться к Ричарду хуже.

Вокруг шумела толпа. Дик устал находиться в центре внимания и отошел в сторону. Заметив это, сарацинская танцовщица, выбранная королевой турнира, приблизилась к Ричарду и остановилась в нескольких шагах от него. Рыцарь улыбнулся ей и, как тогда в Акре, слегка подмигнул.

– Я не говорю на твоем языке, – сказал Дик, – ты понимаешь меня?

Девушка неотрывно смотрела в его глаза. Она и вправду была изумительно хороша, но про себя Дик отметил, что Аделина все же могла потягаться с ней в красоте.

– Как же мы будем общаться? – вновь спросил Ричард.

Он коснулся ее руки. Красавица замерла, но не возражала. С минуту они молчали. Тогда Дик неожиданно для самого себя вдруг притянул ее к себе и поцеловал. Девушка вздрогнула и вырвалась из его объятий.

– Как тебя зовут? – спросил Дик.

Она не знала его языка, но поняла вопрос.

– Фатима, – сказала она и исчезла.

* * *

Прошло несколько дней, перемирие закончилось, и турнир забылся. Под стенами Птолемаиды вновь сражались заточенными клинками и проливали кровь. Казалось, силы гарнизона города давно должны были истощиться, но христиане все не могли взять эту укрепленную цитадель.

Ранним утром горны призывно заиграли атаку. Ричард смотрел на грозные стены крепости, ощущая волнение. Битвы уже стали привычны для Дика, но все равно он оставался еще слишком молод, чтобы уметь равнодушно воспринимать жизнь, любовь и смерть.

В крестоносцев полетели стрелы. Этот штурм был один из многих, не первый и не последний. Убитые рыцари падали на песок, но армия продолжала движение. Христианские стрелки пока не отвечали мусульманам, желая занять более удобную позицию ближе к крепости, однако осадные машины уже вступили в бой. Тяжелые камни с грохотом ударили в стены Птолемаиды, сотрясая ее до самого основания. Катапульты перезарядили, и новый залп обрушился на Акру. Среди мусульман появились убитые, и сарацины с удвоенной яростью стали обстреливать крестоносцев. Подняв щиты, пехота не замедляла наступления. Доспехи воинов раскалились под жарким солнцем, металл обжигал кожу. Надо было, собрав всю волю и мужество, преодолеть расстояние до крепости, чтобы тогда уже вступить в настоящий бой.

Пока сарацины обстреливали пехоту, христианские стрелки поднялись на небольшой холм невдалеке от стен. Натянув тетивы, они разом разрядили луки в сторону города. Сотни стрел взмыли в небо и, словно смерч, упали на Птолемаиду, раня и убивая врагов.

Пехота была уже близко к крепости. Артиллерия крестоносцев крушила Акру, внося смятение в ряды мусульман. Казалось, можно начинать штурм, но в тот момент, когда христиане уже приготовились ставить осадные лестницы, сарацины вылили на наступавших котлы с горящей смолой. Крестоносцы отпрянули от стен. Кипящая и клокочущая черная жидкость, приготовленная на погибель христианам, словно варево ведьм на шабаше, сбила атаку. Командиры не могли заставить воинов приблизиться к крепости, войско, как стадо баранов, толклось на месте под обстрелом врагов. Но вот кто-то, превозмогая страх, ринулся в атаку. С глухим стуком уперлись в стены осадные лестницы, и крестоносцы устремились на штурм.

Ричард, увлекаемый наступлением словно волной, бросился к лестницам. Все предыдущие события до предела обострили его чувства. Смертоносный град мусульманских стрел, ядра катапульт, врезающиеся в укрепления, крики и лязг металла, скрип арбалетных воротов и щелканье тетивы и в довершение льющийся откуда-то сверху огонь – все смешалось в его сознании. Ричард не чувствовал страха, вернее не осознавал его. Дика переполняло желание выжить, и он сражался за жизнь.

Взбиравшийся по лестнице впереди него рыцарь упал убитый, чуть не столкнув Ричарда за собой. Дик уже почти вскарабкался до конца, он видел сарацина, стоящего наверху с окровавленным ятаганом. Капли крови стекали по лезвию и падали на лицо Ричарда. Ловчее перехватив меч и крепче держась другой рукой за перекладину лестницы, Дик приготовился защищаться. Мусульманин ударил сверху вниз, но Ричард отбил клинок и попытался достать противника. Он находился в крайне неудобном положении, и сарацин увернулся от выпада, тут же ответив новым ударом. Однако Дик уже влез на стену. Отразив блеснувший ятаган, он проткнул сарацина и, оглянувшись, увидел, что крестоносцы взбираются по лестнице вслед за ним. Ричард поднял над головой меч, увлекая товарищей за собой, и побежал по стене навстречу врагам…

…Крестоносцы бились на стенах уже больше часа, однако все попытки сломить сопротивление мусульман оказались тщетны. Гарнизон Акры оставался еще силен. Рыцари пытались пробиться к спускам со стен и перенести битву в город, но это не удавалось им, несмотря на все усилия. Постепенно инициатива перешла к защитникам крепости. Мусульмане начали теснить крестоносцев, и те стали