Кубок королевы Розамунды - Наталья Николаевна Александрова

был знаком с ее отцом, Марианну-то он в жизни не видел. Что ж, его можно понять, она сама ведь дала себе слово не доверять никому. Никому, кроме самой себя.

— Эти способы, конечно, удобны, но не всегда безопасны, а вопрос у меня строго конфиденциальный, — сказала она ровным голосом и присела за стол.

Затем достала из сумочки телефон и показала Ивану Францевичу фотографии серег с изумрудами.

— Эти серьги ведь знакомы вам?

Миллер не торопился с ответом.

Он достал из ящика стола кожаный футляр, вынул из него очки в позолоченной оправе, протер стекла кусочком замши и водрузил очки на нос. Только после этого он внимательно взглянул на экран телефона, отодвинув гаджет подальше, — с годами у него развилась старческая дальнозоркость, не слишком удобная при его профессии.

Внимательно рассмотрев снимки, он отодвинул телефон, снял очки и уверенно проговорил:

— Конечно, знакомы. Ваш батюшка несколько лет назад приносил мне их, чтобы оценить.

— И вы их оценили?..

— Разумеется. Это старинные серьги, уникальные. Впрочем, Марианна Петровна, вы наверняка и сами это знаете. Здесь использовано редчайшее сочетание изумрудов двух оттенков — светло-зеленого, близкого к бирюзовому, и насыщенного зеленого, напоминающего цвет морской воды в тропиках. Вы, конечно, знаете, что крупные, безупречные изумруды весом больше пяти карат встречаются крайне редко и ценятся выше алмазов того же размера. А камни в этих серьгах очень крупные и безупречные, так что цена этих серег очень и очень высока. Повторюсь, они уникальны за счет редкого сочетания изумрудов двух оттенков, а определить цену уникальной вещи всегда затруднительно, но в любом случае эти серьги стоят не один миллион.

— Долларов?

— Скорее фунтов. В мире ювелирных изделий принято оценивать вещи в фунтах стерлингов.

— Иван Францевич, вы уверены, что серьги на фотографиях — те же самые, которые приносил вам мой отец?

— Вы меня хотите обидеть, Марианна?

От волнения старик, кажется, забыл ее отчество.

— Что вы, у меня этого и в мыслях не было! — Марианна прижала руки к сердцу и помотала головой.

— Ну так вы должны понимать, что я — профессионал, и, если я один раз увидел уникальную драгоценность, я запомню ее навсегда и непременно узнаю.

— И других таких серег не существует?

— Во всяком случае, мне о них не известно. Кстати, ваш батюшка рассказал мне их историю. Его предок — прадед его матери — был золотодобытчиком в Сибири. В поисках золота он нашел небольшое месторождение изумрудов. Месторождение и правда было небольшое, и камни скоро закончились, но они были очень высокого качества. Кроме того, часть этого месторождения содержала изумруды очень редкого, темно-зеленого оттенка. Вы наверняка знаете, что большая часть изумрудов добывается в Южной Америке, конкретно — в Колумбии. И колумбийские изумруды отличаются редким качестом. Так вот, камни того месторождения ничуть не уступают колумбийским, а возможно, и превосходят их. Так вот, ваш предок отобрал четыре особенно крупных и красивых камня и заказал голландскому ювелиру Ван Зеллигу, который жил и работал в Петербурге, серьги для своей невесты. Кстати, я увидел на серьгах, которые показал мне ваш отец, клеймо ювелирного дома Ван Зеллига. Невеста вскоре стала женой золотодобытчика и вашей прапрабабкой, а серьги — семейной драгоценностью, реликвией, переходившей в роду от матери к дочери, от бабушки к внучке.

Миллер снял очки, внимательно взглянул на Марианну.

— Ваш батюшка в тот раз показал мне еще кое-что.

— Что именно?

— Такой невзрачный, неприметный камешек. Однако я разбираюсь в драгоценных камнях, и я сказал ему, что это необработанный изумруд, по всем параметрам похожий на те изумруды, из которых сделаны серьги вашей прапрабабушки.

— А он не сказал, откуда взял тот камень?

— Нет, не сказал, а я не стал настаивать — это не в моих правилах. Если человек хочет мне что-то сказать, он скажет это сам.

Миллер ненадолго замолчал, затем добавил:

— Вот и все, что я узнал от вашего отца. А потом до меня дошли слухи, что после его смерти те серьги пропали.

Он замолчал, испытующе глядя на Марианну.

Она ничего ему не ответила — с некоторых пор она предпочитала никому не говорить лишнего. Однако он смотрел так пристально, что уйти от ответа было никак нельзя.

— Простите меня, — начала она несколько неуверенно, — но откуда вам известно, что серьги пропали? Вы поймите меня правильно, — заторопилась она, увидев, что Миллер нахмурился, — я ведь не рассказывала ни полиции, ни следователю о том, что серьги были в домашнем сейфе. Я и сама выяснила, что они пропали, только через несколько месяцев, когда открыла отцовскую ячейку в банке. Так что как вещественное доказательство они нигде не фигурировали.

Теперь настал черед Ивана Францевича помолчать перед ответом. Марианна твердо встретила его испытующий взгляд.

— Ну что ж… скажу как есть. Вы — родная дочь человека, который был мне очень симпатичен, вы имеете право знать. Дело в том, что незадолго до… до того несчастья, которое случилось с вашим батюшкой, он обращался ко мне с просьбой. Он хотел…

— Продать серьги?

— Нет, он хотел отдать их в залог. И просил порекомендовать ему надежного человека, который мог дать хорошие деньги и не обманул бы потом, после того как ваш отец собрал бы достаточную сумму, чтобы выкупить серьги. Он сказал, что никогда бы не расстался с семейной реликвией, но обстоятельства в данный момент сильнее его, иначе он не сможет спасти свой бизнес. Я связался с надежным человеком, который мог бы ему помочь, он дал согласие. Их встреча должна была состояться на днях, потому что ваш отец очень торопился, время поджимало. Но он не успел, умер буквально накануне.

— Но вы уверены, что они не успели встретиться и…

— Уверен. Потому что тот человек звонил потом, через несколько дней, и у меня нет никаких причин сомневаться в его словах, — твердо ответил ювелир.

— Значит, серьги украли вместе с тем, что было в сейфе… — пробормотала Марианна. — И еще один вопрос. Знаю, что вы, Иван Францевич, безупречно честный человек, в противном случае отец не обратился бы к вам. И думаю, что если бы кто-то захотел продать серьги, то к вам с ними бы не пришел.

— Это так, — кивнул Миллер. — Понимаю, к чему вы клоните. Если бы серьги где-то появились или не они сами, а только слухи, я бы об этом узнал. Мы, ювелиры, все знаем про все редкие драгоценности.

— А могу я узнать имя того человека, кому отец собирался отдать серьги в залог?

— Я бы вам не советовал… — нахмурился Миллер. — Это, знаете ли,