Голая экономика. Разоблачение унылой науки - Чарльз Уилан

Удачная политика предпринимает разные меры воздействия, чтобы направить поведение людей в сторону получения желаемого результата. Неудачная политика либо игнорирует подобные методы, либо оказывается не в состоянии предвидеть, как рациональные люди могут изменить свое поведение, чтобы избежать наказания.

Если говорить о частном секторе, то его чудо, конечно же, заключается в том, что меры воздействия каким-то волшебным образом организуются так, что в итоге выигрывают все стороны. Правильно? Увы, не совсем. Корпоративная Америка вся, сверху донизу, представляет собой клоаку конкурирующих, некоординированных мер стимулирования. Вы когда-нибудь видели возле кассового аппарата в ресторане фастфуд табличку с надписью: «Если вам не выдали чек, можете считать, что вы поели бесплатно. Только, пожалуйста, сообщите об этом менеджеру»? Неужели сеть Burger King так сильно заинтересована в том, чтобы благодаря чеку бухгалтерская отчетность вашей семьи была точной и полной? Конечно же нет. В компании просто не хотят, чтобы сотрудники воровали. А единственный способ для работника ресторана украсть и не попасться заключается в том, чтобы провести операцию, не регистрируя ее на кассовом аппарате, – продать вам гамбургер и картофель фри без чека и присвоить эти деньги. Экономисты называют это проблемой «принципал – агент». Принципал (Burger King) нанимает агента (кассира), у которого есть мотив делать очень много такого, что совсем не обязательно совпадает с главными интересами компании. При этом Burger King может либо тратить массу времени и средств на контроль над своими сотрудниками, не давая им возможности воровать, а может простимулировать вас, побудив контролировать персонал вместо фирмы. Так что эта маленькая табличка у кассы – поистине гениальный инструмент управления.

Следует отметить, что проблема «принципал – агент» существует не только в самом низу, но и на самых верхних уровнях корпоративной Америки. Дело в том, что агенты, управляющие крупными американскими корпорациями (СЕО и другие топ-менеджеры), далеко не всегда являются принципалами, которые владеют этими компаниями, то есть акционерами. Скажем, у меня есть акции Starbucks, но я даже не знаю имени СЕО этой компании. Как я могу быть уверен, что он действует в моих интересах? В сущности, у нас с вами предостаточно оснований полагать, что корпоративные менеджеры ничем не отличаются от кассиров Burger King: на них действуют стимулы, не всегда совпадающие с интересами их компаний. Фигурально выражаясь, они могут красть из кассы, выделяя себе любимым из бюджета компании средства на покупку частного самолета или членства в загородных клубах. А еще они могут принимать стратегические решения, от которых выигрывают они, а не акционеры. Например, известно, что – о ужас! – две трети всех корпоративных слияний не увеличивают стоимость объединяемых бизнесов, а треть из них вовсе противоречат интересам акционеров. Почему же такие умные главы компаний столь часто совершают поступки, не слишком целесообразные с финансовой точки зрения?

По мнению экономистов, ответ на этот вопрос состоит отчасти в том, что руководители компаний нередко выигрывают от слияний, даже если акционеры в итоге теряют. СЕО, организующий и проводящий сложную корпоративную сделку, привлекает к себе много внимания делового мира и общества в целом. В результате после этого он управляет компанией большего размера, что почти всегда повышает его престиж, даже если новая фирма приносит меньше прибыли, чем давали две компании до слияния. В больших компаниях все больше: кабинеты, зарплаты, самолеты. Впрочем, некоторые слияния и поглощения действительно идеальны со стратегической точки зрения. Но как мне, неосведомленному акционеру с существенной долей в капитале компании, понять, так ли это? Мне неизвестно даже имя управляющего Starbucks, и как я могу быть уверен, что он не проводит большую часть рабочего времени, гоняясь по кабинету за симпатичными секретаршами? Черт, да это задачка посложнее той, что стоит перед менеджером ресторана Burger King!

Какое-то время наши мудрые экономисты считали, что решение этой проблемы дадут опционы на акции. Предполагалось, что этот инструмент подействует как табличка у кассы с вопросом, получили ли вы чек, только для контроля над руководителями высшего звена. Итак, большинство СЕО и других топ-менеджеров в США сегодня получают существенную часть своего вознаграждения в форме опционов на покупку акций. Эти опционы позволяют их держателю в будущем приобретать ценные бумаги компании по определенной, заранее установленной цене, например по 10 долларов за штуку. Если компания работает прибыльно и стоимость ее акций выросла, скажем, до 57 долларов, такой опцион весьма выгоден. Согласитесь, очень неплохо иметь возможность купить за 10 долларов то, что на открытом рынке продается по 57 долларов. Однако если цена акций компании падает с 10 до 7 долларов, опционы на их покупку никчемны и бессмысленны. Нет никакого смысла покупать что-то за 10 долларов, если вы можете купить это на открытом рынке на три доллара дешевле. Цель этой схемы заключается в том, чтобы привести мотивы СЕО в максимальное соответствие с интересами акционеров. Если цена акций растет, руководитель компании богатеет, но и акционеры от этого только выигрывают.

Однако, оказалось, коварные топ-менеджеры находят способы обойти правила игры с опционами – в сущности, точно так же, как кассиры в ресторанах изобретают новые способы украсть деньги из кассового аппарата. Перед выходом первого издания этой книги я попросил прочесть ее Пола Волкера, бывшего главу Федеральной резервной системы; он был моим преподавателем в университете. Волкер прочитал книгу, и она ему понравилась. Но он сказал, что не советует мне особо благосклонно отзываться об опционах на покупку акций как об инструменте согласования интересов акционеров и топ-менеджмента, потому что, как он выразился, это «орудие дьявола».

И Пол Волкер оказался прав. А я ошибался. Потенциальная проблема здесь кроется в том, что руководители высшего звена могут распорядиться акциями своей компании так, что это принесет ей выгоду в краткосрочной перспективе, но приведет к плохим или даже катастрофическим последствиям позже, уже после того, как СЕО продаст десятки тысяч своих опционов и получит баснословную прибыль. Майкл Дженсен, профессор бизнес-школы Гарвардского университета, посвятивший свою карьеру изучению вопросов стимулирования менеджмента, высказался еще резче, чем Пол Волкер. Он описывает опционы как «героин для менеджеров», потому что эти инструменты создают для руководителей стимул искать краткосрочную максимальную выгоду, причиняя при этом огромный долгосрочный ущерб[40]. Исследования в этой области выявили, что компании, активно использующие опционы на покупку акций, с большей вероятностью оказываются замешанными в финансовых махинациях и чаще не выполняют обязательств по долгам[41].

Тем временем руководители высшего звена (как владеющие опционами, так и без оных) вынуждены нести свое бремя, связанное с мониторингом. Инвестиционные банки, такие как Lehman Brothers и Bear Stearns, были буквально уничтожены своими же сотрудниками, которые шли на непомерные риски за счет компании. Таким было одно из важнейших звеньев в цепи причинно-следственных связей разразившегося вскоре финансового кризиса; данная проблема стала катастрофой для Уолл-стрит. По всей стране банки позволяли себе надувать «пузырь» на рынке недвижимости рискованными займами, потому что имели возможность быстренько увязать эти ссуды друг с другом, или секьюритизировать их, и продать инвесторам. (Банк принимает вашу ипотеку, объединяет ее с моей ипотекой и ипотеками еще множества людей, а затем продает весь пакет стороне, готовой платить наличные в настоящее время в обмен на будущий поток доходов, то есть в обмен на наши с вами ежемесячные платежи по ипотечной ссуде.) Если все делается ответственно, ничего плохого в такой схеме нет; банк сразу получает обратно свои денежные средства, которые могут быть использованы для предоставления новых ссуд. Однако если об ответственности забывают, дело пахнет керосином.