Лихое время - Олег Петров

– Значит, первым выстрелил Бердников, потом вы с Самойловым?

– Яха целую обойму высадил и заложил вторую… А я при стрельбе выстрелил два патрона. Сколь выстрелил Самойлов, не знаю, а Крылов Кешка не стрелял. Я жа говорю, у него винтаря не было. Он потом схватил коня, который при стрельбе бросился в сторону. А кады он коня завернул, мы посмотрели в тележку и увидели много убитой дичи. Поняли, конешно, что убили охотников, а не спекулянтов…

«Нет, не знали они, точно, не знали, кто в тележке едет! Если Баталов и врет, то только в деталях. – Баташёв горько вздохнул. – Прав был Дмитрий Иванович, царствие ему небесное… Чистая всё это уголовщина…»

– …Подбежали к свалившимся, видим, один из их жив… точно не помню какой. Яха подошел к нему вплотную и дострелил. В руках у добиваемого ещё карабин был, а лежал он на боку, видимо, готовый для стрельбы, но настолько был тяжело ранен, што не в силах был стрелять… Добив раненого, мы обыскали убитых. Я взял брауниг, Мишка взял маузера, у убитого толстого из кармана… А ещё у энтого деньги были… Пятнадцать рублёв золотом и два рубля серебром. Другие робята забрали оружие убитых, лежавшее завернутым в тележке… Потом мы быстро поехали от места убивства дальше, на хребет, а через версту, можа, полторы, свернули вправо от тракта. Отъехали в сторону с версту и стали смотреть всё лежавшее в тележке…

– Где другое оружие убитых?

– Взятое оружье мы отнесли в сторону и спрятали под колодами…

– Сможешь указать?

– Так, смогу, однако…

– Что делали дальше?

– А дальше што делали… Лошадь прогнали ещё с полверсты, распрягли и оставили на произвол судьбы. После чего, стало быть, возвернулись домой в город через сопку. Из найденного документа, как это… во! – удостоверения, которое прочитал Мишка Самойлов, оказалось, што убили каких-то политических деятелей… Понятно, нам энто ни к чаму, испужались. Не доходя до города, взятый у убитых карабин и свои винтовки мы спрятали в лесу, в пади Сенной, тока револьверты убитых и сапоги с ботинками взяли с собой в город. Ботинки унёс к себе Кешка Крылов, сапоги – Бердников, брауниг унес я, а маузера – Мишка. Назавтра Мишка мне сказал, что маузера и брауниг нужно продать. Мол, я, говорит, скажу Ленкову, и он их продаст. Я ему сказал: «Скажи, если ты с ним знаком». В тот же день, под вечер, Мишка сообчил, мол, Ленков предлагал револьверты в каку-то пекарню, но там не купили. Тады я пошел к своему брату Спиридону за советом, нащёт продажи револьвертов, хотя бы «браунига»…

Остальное Баташев в подробностях знал от Володи Ронского, «квантиранта» Спиридона Баталова.

– И последний вопрос, Баталов. Где может скрываться Бердников?

– А чёрт ево знат! Душа цыганская, перекати-поле… В городе он по Кузнечным шарится, но теперя куды там сунешься!.. Вы ж там всё начисто спалили! Пойдёт к знакомому на первую Читу или на Хитрый остров, к Петрову…

Бердников после убийства ушёл в деревню Кадахту, к теще Барбичихе, прожил там три дня и отправился в Могзон за женой, но узнал, что она у знакомого китайца в Яблочной, так чаще называли станцию Яблоновую. Отправился туда, забрал жену. На поезде поехали в Читу, но на станции Ингода парочку высадили, как безбилетников.

С оказией до Читы все-таки добрались. Вначале остановились у старого знакомца, Василия Линкова, на первой Чите, а потом перебрались на Хитрый остров в дом другого знакомого – Петрова, где Яшка-цыган и был 19 мая арестован угрозыском.

Узнав об этом на очередном допросе, Коська Баталов перестал давать показания, впал в угрюмую нервную сумрачность – куда монотонное равнодушие и многословие делись! Поначалу ещё повторял, что только в деле на Витимском тракте замешан, не более оного, но вскоре и от этого стал отнекиваться.

Бердников же показал, что Самойлов может скрываться в Кадахте у цыган или в Бальзое, а в бега с ним ударилась и сожительница – Ленка Курносая. О Кешке-Крылёнке – Иннокентии Крылове, четвертом участнике убийства – Яшка ничего сказать не мог, не знал, где тот может затаиться.

Показания Якова Бердникова отличались ещё большим цинизмом, чем у Баталова. Ничего не скрывал, себя не обелял, на других вину не сваливал, полностью подтвердив показания Коськи и ранее опрошенных свидетелей.

В отличие от двух убийц наводчик и подстрекатель Костиненко-Косточкин врал и изворачивался, как умел, но, припертый уликами и свидетельствами против него к стенке, с истерикой, слезами и соплями сознался во всём.

На очной ставке со Станиславом Козером трясся осиновым листом.

– Насколько подл этот человечишка, – брезгливо сказал после допросов Косточкина Лев Николаевич Бельский. – Сам навёл убийц, а потом уцелевшему Козеру давай помогать искать охотников на озерах. Ахал и охал, сочувствовал, переживал! Истинный Каин!

К сожалению, признания Костиненко-Косточкина мало пролили света на возможные адреса нынешних тайных убежищ Самойлова, Крылова и главаря – Константина Ленкова.

– А давайте, братцы, потрясем старого Бизина! – предложил на вечерней планерке товарищам Иван Иванович Бойцов, которого ещё покойный Фоменко посоветовал Бельскому и Проминскому привлечь к расследованию по ленковской шайке – допросам арестованных бандитов.

Так и было сделано, как ни воротил нос нынешний важный следователь Высшего Кассацсуда Колесниченко. Удивительно, думалось иногда Баташёву, это как же надо было суметь оборотню Лукьянову закомпостировать мозги большому милицейскому начальству, что до сих пор на полезнейшего человека тень наведена! Впрочем, кто Бойцова знал, тому никакой тени не представлялось.

Иван Иванович предлагал потрясти Бизина не только из-за прямой связи с бандитами и самим главарём. На днях старец выкинул совершенно непонятный фортель.

3

Из Общества потребителей службы Читинской железной дороги 16 мая поступило в уголовный розыск заявление о краже лошади. Разбирательство «по горячим следам» привело на Новые места к дому Барановского, где проживал… Бизин!

Доказательства были неоспоримы. Старого прохиндея доставили в отделение уголовного розыска к Баташёву. После опроса в порядке дознания объявили Бизину постановление по обвинению в краже лошади и, отобрав от него подписку о «неотлучке из гор. Читы», отпустили.

Но 19 мая, после гибели Дмитрия Ивановича, Бизин, по настоянию Бойцова, оказался за решёткой. Показания о его тесной связи с Ленковым дал на очной ставке с бывшим купчиной Багров, рассказавший, что только с Ленковым бывал у Бизина раз семь и по поручению атамана несколько раз заходил, передавая свертки и условные словечки.

После такой информации дедка начали трясти целенаправленно. Много к нему накопилось вопросов, чрезвычайно много. Подключились к допросам и сотрудники ГПО.

У последних – интерес известный. Пришлось Бизину подробно, в деталях, вспомнить автобиографию. Сквозь зубы рассказывал о своём купеческом размахе при царе-батюшке, о бакалейной торговле в Чите, магазинах и публичном доме в Харбине (насчет последнего Бизин упорно отрицал), о шансоньетке Островской и её двоюродной сестре, полюбовнице, а потом и кратковременной супруге атамана Семёнова – Маше-цыганке.