Лихое время - Олег Петров

– И чо?

– Да как чо! На таки дела никаких денег власти не жалеют! Им, Филя, на ликвидацию чумы…

Бурдинский перегнулся через стол к Цупко и продолжил шепотом, округляя глаза:

– Десять тыщ золотых рубликов Рэсэфэсээрия выделила! Чуешь?!

– Да ты чо!

– От тебе и чо! Завтра ихний председатель… Ну, докторской энтой комиссии… Так вот… Он, значит, отправлят всю врачебную команду в Борзю, а сам пока ехать не может, потому как ему энти самые десять тыщ оформить надобно, в банке.

– Так энто чо, брать золотишко из банка придется? Эва… Да там охраны!..

Цупко разочарованно откинулся к стене.

– Тама мы никак с налётом… Прошли времена!

– Ты, Филя, не до конца уразумел. В банке, оно конешно, взять кассу промблема, но дело-то, Филя, в том, что послезавтрево энтот самый председатель комиссии получает в банке две тыщи золотых рубликов, и мы с имя отправлямся в Борзю!

Бурдинский победоносно поглядел на Цупко.

– На такой каравай, Филя, как все десять тыщ рот не разинешь, но две тыщи тоже неплохо, а? А ишо пять сотен золотых рубликов у энтого председателя уже в кармане! Сколь всего выходит навару?

– До вокзала, понятное дело, с охраной денежку повезут… – раздумчиво проговорил Цупко. – Тут ничево не выйдет… В вагоне…

Он пристально поглядел на Бурдинского.

– Дык, в поезде-то, чай, тож без охраны не оставят. И чо ты трендел, мол, без шума могем взять?

– От тут-то и весь кандибобер, Филя!

Бурдинский торжествующе прихлопнул по столешнице.

– Нам вся энта канитель и ни к чаму! Ни движенье на вокзал, ни охрана в вагоне!

– А как жа?..

– «Как жа», «как жа»! Совсем у тебя, Филя, мозги жиром заплыли! Да не будет уже в вагоне денюшек! Ха-ха-ха-ха! – заржал довольный Бурдинский, окончательно войдя в роль. – Не понял, башка стоеросовая?! А вот ето видал?

Продолжая ухмыляться, он показал таращившему глаза Цупко ключ на тесемке, к которой была прикреплена фанерная бирочка с лиловыми цифрами.

– Вот, Филя, ключик! И ключик энтот от председателева нумера в гостинице «Даурия». Смекашь? Ни хера ты не смекашь! Мне сей ключ выдали, как сопровождающему лицу. Штоб я, значит, мог беспрепятственно входить в председателев нумер. Ну, там с документами, опять же – для доставки припасов на поездку. Денежки, Филя, получаем мы с главным доктором послезавтрово днем, а уезжам в Борзю вечером! Ну, допёр? За нумером в гостинице Костя устанавливат наблюденье. Как только деньги окажутся тама – забирает по-тихому. Я, понятно дело, в стороне, а в нумере разве што один председатель энтот и будет. Ему револьвер под нос – и амбец! Связать – да кляп. И лежи он до самого паровоза! Я же тама первый и появлюся, шум-гам подыму, мол, беда, ограбили! А ежели и вовсе никого в нумере не будет – тады и энтот ключик сгодится. Костя золотишко заберёт, а человечик ево незаметный мне ключик обратно ткнёт, где условимся. Потом мы с главным московским доктором приходи в нумер… И опять я шум-гам подымаю! От так!

– А ежели ключ никакой возможности возвернуть не выйдет?

– Че ты, Филя, в таки подробности лезешь! Ключ-то, вишь какой? Сама простота! Завтра же второй такой выточим на старом базаре!

– Во! Это лучше будет!

По Филиному воодушевлению, и особенно по вниканию Цупко во все мелочи, Бурдинский понял: рыбка клюнула. Но клюнула жадная и глупая плотва, а не хитрая щука – Костя.

– Ты, Филя, давай-ка, сыщи Костю. Треба сурьёзно все обговорить. Сам щас видишь – уголовка и «Господи, помилуй» землю роют. Опростоволоситься нам нельзя, а вот умыть господ сыскарей – сам бог велел!

– Непросто это, Гоха, о-хо-хо… – протянул, задумчиво покачивая головой, Цупко. – Надо ж ишшо сыскать Костю-то.

– Сыщешь, коль хотелку приложишь! – осклабился Бурдинский. С этим Филю-Кабана и оставил.

Прислушивавшийся к вечернему разговору Цупко и «толстого», госполитохрановский «подсобник» Калинин этой части их разговора не разобрал. Может быть, и к лучшему, а то поднял бы суету, которая могла задумку ГПО порушить, отпугнуть от наживки щуку.

Наутро Цупко неспешно попил чаю, а потом ни с того ни с сего вдруг спросил Павла: а не хочет он в Маньчжурию податься с надёжными человеками? Калинин растерялся с ответом, а Филипп махнул рукой, дескать, вечером договорим. И ушёл в город, взяв с собой и верного помощника – Ваську Спешилова. Филиппов приёмыш быстро впитал от старого каторжника всё самое худшее.

Обедал Калинин в полном одиночестве, потом прилёг было вздремнуть, но стук в оконное стекло поднял. Павел глянул на ходики, потом в окно. Часы показывали без пяти три, а за окном стоял высокий, плечистый молодой мужчина, который на днях уже приходил вечером к Филиппу. Жаркая волна окатила Павла при взгляде на незнакомца в сером, щегольски сшитом костюме и чёрной фуражке. А тот кивком вызвал Павла к калитке.

– Хозяин дома?

– Здравствуйте… Нет, Филипп Ильич отсутствуют…

– Отсутствуют, говоришь? Ну-ну… Передай ему, что часов в десять вечера снова зайду, чтобы дождал меня дома. Понял? Хорошо… Это ты, стало быть, и есть его квартирант?

Калинин снова кивнул.

– Ладно, бывай.

Мужчина быстро ушел, а Павел наконец-то по-настоящему перевел дух. «Ленков!» Несколькими днями раньше, поздно вечером, к Цупко приходили двое. Один – в шинели, другой – в дождевике. Тот, что в дождевике – сегодняший! – недолго пробыл, вскоре ушёл. А со вторым хозяин поговорил неспешно, потом сели пить чай, пригласил Филипп и квартиранта. За чаем вечерний гость достал из кармана шинели грязный носовой платок, развернул, а там – золото. Золотников сорок-полсотни. Спросил у Филиппа, где побыстрее продать. Потом, когда ушёл и этот, Павел спросил у Филиппа, кто это были. «Ленков», – коротко ответил Цупко. Нетрудно было сообразить, что хозяин имел в виду не визитёра в шинели – тот на знаменитого предводителя шайки явно не тянул, – а вот первый, который тогда пришел в дождевике, а ныне в шикарном костюме, – этот – да! – атаман.

Сердце у Калинина билось неровными толчками. «Будет вечером в десять часов! Надо быстрее сообщить в ГПО!» Павел потянул с вешалки потёртый пиджак. «Ну а как не придёт? Сколько уже раз ускользал! Почует и не придёт… А тут ГПО и нагрянет! Филипп в стороне, а я – в бороне! И потом, если Ленков не придёт, то где его искать? Во-первых, где он живёт, я не знаю, а, во-вторых, при малейшем слове против Ленкова можно ожидать пулю. Эти везде найдут…»

Калинин опустился на стул в тягостных раздумьях.

Через пару минут они были прерваны появлением Васьки-приёмыша, который в отличие от Цупко относился к «офицерику» с ба-а-льшим подозрением.

– Куды это ты навострился? – сразу спросил Васька, зыркнув на пиджак, который Калинин, так и не надев, держал на коленях.