Введение в общую культурно-историческую психологию - Александр Александрович Шевцов

из них отвечает по-своему. Некоторые из его ответов уже устарели, но некоторые еще до сих пор ждут своего времени и остаются непонятыми, как и при жизни. Его, в общем-то, даже не попытались понять. Рассказывая свою гипотезу взаимодействия тела и души, Кавелин очень подробно и методично расписывает саму «механику» работы этого «аппарата». Ни малейшей попытки понять и проверить эту часть его теории сделано психологами не было. Мне кажется, в России того времени просто не было психолога достаточного масштаба, чтобы ее понять. Критики просто выдергивали из его труда отдельные цитаты и тем искажали саму идею Кавелина. Причем цитаты эти ограничивались почему-то только культурной частью его теории, критики словно не решались обсудить собственно психологическую часть. В подтверждение приведу выдержку из труда современного историка психологии:

«Попытки Кавелина внести в психологию метод изучения психики по историческим памятникам культуры вызвали резкие возражения И. М. Сеченова.

Благодаря обнаружению психической жизни во внешних предметах и явлениях, становится понятным, указывал Кавелин, наряду со знанием природы и положительное знание духовной стороны человека. “Слово и речь, сочетание звуков, художественные произведения, наука, обычаи и верования, материальные создания, гражданские и политические уставы, памятники исторической жизни, словом, все служит материалом для психологических исследований”.<…>

Возражения Сеченова имели принципиальное значение. Признание психического процессом и утверждение необходимости изучать психику в качестве процесса не могло быть совместимым с предложением изучать психику по продуктам духовной культуры. И это коренное различие позиций на протяжении последующей истории психологической науки выявлялось каждый раз, как только сталкивалось признание процессуальности психики с требованием ее изучения по продуктам культуры.<…> Сеченов считал невозможным, признавая психическое процессом, изучать психику по продуктам духовной культуры народов – по истории верований, языку, искусству и т. д.

“Может быть, ключ к разумению психических процессов в самом деле лежит в том широком историческом изучении всех произведений человеческого духа с психологической точки зрения, о которой говорит г. Кавелин?” – спрашивал Сеченов. Тогда, замечал он, на первом месте должны быть памятники, оставленные древнейшим человеком и данные из жизни современных дикарей. Такое изучение открыло бы ход развития психического содержания человека по мере накопления знаний, но оно не открыло бы для нас тайны психических процессов, считал Сеченов. <…>

Поднятый в дискуссии вопрос о продуктах человеческой культуры как материале психологического исследования и поныне остался нерешенным. В современной исторической психологии, так же и в этнопсихологии, этот принципиальный методологический вопрос вызывает споры» (Будилова, с. 124).

Мне кажется, Константин Дмитриевич Кавелин был гениальным психологом, и ему должно быть посвящено отдельное большое исследование. Эпиграфом к нему я бы взял его слова из заключения «Задач психологии»:

«Если миру суждено быть обновленным, то это может совершиться изнутри нас».

Выводы и заключения

Исходные

В основном все необходимые выводы были сделаны в конце соответствующих глав. В этом заключительном разделе я бы хотел поговорить о том, что позволит перейти от Введения в предмет к собственно Общей КИ-психологии.

То, что современное общество переживает кризис, говорят все. В России это особенно заметно. Говорят о кризисе экономики, кризисе политики, о кризисе семьи, о глобальном экологическом кризисе и тому подобное. В общем, кризис.

Меня как психолога более всего занимает кризис в мировоззрении, о котором говорят и пишут не меньше. Этот кризис психология все-таки может исследовать и описать своими методами. А мировоззрение у современного человека «научное». По крайней мере нас в этом долго убеждали. Что это значит? Действительно ли мое мировоззрение научно? Я сам, к примеру, вовсе этого не чувствую. Но если это все-таки так, тогда что же такое мировоззрение?

Я не случайно ставлю слово «научное» в кавычки, а потом еще и говорю об этом. В том тексте, который я давал посмотреть цензуре научного сообщества, кавычек без пояснения оказалось недостаточно, чтобы показать, что я отношусь к этому не однозначно. Цензор этого просто не захотел увидеть и написал:

«Мышление современного человека далеко не научно – об этом говорил еще Л. Леви-Брюль. Затем эти выводы повторили З.Фрейд, К.Юнг, Э.Фромм, К.Леви-Стросс, Ст. Грофф, Л.Н.Гумилев и т. д., и т. п. Зачем биться лбом о створки открытых ворот? Современный человек – это смесь рационального и иррационального и проблема лишь в пропорции».

Все просто и ядовито. В общем, наукой все давно решено, и остались лишь мелочи, вроде пропорций…Вообще-то, я благодарен цензору за то, что он сделал мою мысль понятной. Я пытался сказать то же самое на протяжении всей книги на менее понятном для ученых бытовом языке. Благодаря вмешательству представителя научного сообщества, эта мысль теперь высказана и так, что будет понятна и ученым. Повторю ее еще раз в виде вывода из всей предыдущей работы:

То, что мы называем современным мышлением, – сложное явление, состоящее из множества слоев. Если мы хотим понять его, если мы хотим дать описание основного предмета психологии – души, что бы это такое ни было, – нам придется идти последовательно от того, что лежит на самой поверхности, описывая слой за слоем и тем самым освобождая сердцевину, являющуюся неким природным качеством человека, от культурных и исторических напластований. В этом самая суть культурно-исторической психологии. И если мы хотим сделать это в рамках науки, начать придется с понятия «научность» и с «научного» слоя нашего современного мировоззрения.

Мысль, вероятно, отнюдь не являющаяся откровением и даже, может быть, кажущаяся сама собой разумеющейся. Для современного психолога. Моей же задачей было показать, как она рождалась и вызревала. Замечания моих цензоров утомили меня за время работы над этой книгой. Точнее, меня утомила необходимость преодолевать их упорную слепоту и нежелание понять, о чем идет речь. С самого начала работы я неоднократно заявлял, что пишу Введение в предмет и намерен ограничиться рассказом о том, чего достигла вторая психология к началу XX века. Если бы мне пришлось вести рассказ о нашем веке, то я его как раз бы и начал с Леви-Брюля и прочих мыслителей, перечисленных цензором. Думаю, что воины научного сообщества сделают еще немало подобных упреков моей работе. И я буду этому рад, потому что это все составит материал для полноценного исследования психологии сообществ. Но пока – о понятии «мировоззрение».

В бытовом языке мировоззрение – это воззрения на мир, иначе говоря, способ, которым я предпочитаю видеть мир. Мировоззрение есть предпочтение. Так или иначе, я старался показать это в моей работе. И это предпочтение лично мое. Глаза мои открыты, я гляжу на мир, но предпочитаю одну его часть видеть, а