Князь Благовещенский: Князь Благовещенский. Наместник. Пророк - Виталий Сергеевич Останин

окинуть взглядом, чтобы увидеть и осознать его полностью. При желании я мог разложить его на составные части, услышать каждую реплику, почувствовать прохладу камня под рукой, втянуть носом запах горящих свечей. Но необходимости в этом не было. Короткий миг – и я уже знал, что потребовалось пророку, чтобы поставить защиту Фрозо.

Кровь. Капля крови убийцы кардинала. И почему я не удивлен?

Кровь потребовалась инке, чтобы «смотреть» мое сердце, кровь нужна была вану Ло, чтобы чувствовать мои эмоции и понимать, где я нахожусь. Почему бы, черт возьми, крови Фрозо, преобразованной пророком, не стать защитой его нити? Все, все завязано на крови!

Ладно, а если без эмоций? Что нам это дает? Ну, если навскидку, возможное ограничение по дальности действия. Яо не может меня чувствовать за пределами сотни километров. Может, и у пророков есть пределы? Ну и что? Если убийца в зоне действия пророка, значит, шансов пробить защиту нет?..

Антошин! Ну на поверхности же! Воздействие на поле путем воздействия на реальный мир! Если я не могу воздействовать на поле, то на реальный-то мир (и кстати, не обязательно жертвами) могу! Зациклился на своих жертвах, гуманитарий несчастный! Как там говорят? Если гора не идет к Магомету, значит, Магомет идет к горе! Да! Всего-то и нужно удалить убийцу от пророка на значительное расстояние, чтобы проверить догадку!

Осталось придумать, как это сделать…

С другой стороны, а почему я должен об этом думать? Кому нужна информация из головы карманного убийцы кардинала? Вот он пусть и думает! Моя задача – указать, что нужно сделать.

– Альдо, за мной! – прокричал я Тени, возбужденно выбегая из кельи и устремляясь к больничной палате отца Доминика. Черт, может телефон хотя бы проводной тут поставить, а то замучаешься же носится туда-сюда!

– Падре, нужно придумать какое-то задание для Луки Фрозо. Желательно, чтобы оно было где-нибудь у черта на куличках и как можно дальше от пророка кардинала Франко.

– Зачем?

Магистр ордена уже ходил и встретил меня в дверях.

– Разорвать его связь с пророком. И тогда я смогу залезть к нему в голову.

Если я прав, открывающиеся перспективы просто опьяняли.

Глава 9. Расстановка приоритетов

Тридцатилетний Алексей Невельской, князь Поморский, обладал тем набором черт, которые в совокупности в народе обозначают словами «ласковый теля двух маток сосет». Высокий, гибкий, с узким улыбчивым лицом, влажными глазами и языком без костей, он органично вписывался в любую компанию, быстро становясь там своим человеком. Еще при первом представлении Пояркову, когда Золотым Рогом правил отец поморца, он взял манеру звать благовещенского владетеля дядькой. То ли подчеркивая разницу в возрасте и свое подчиненное в Триумвирате положение, то ли насмехаясь.

По первости Пояркова это здорово раздражало – подобные эпитеты он предпочитал получать от кровной родни, но со временем привык. Долго сердиться на этого прохиндея было решительно невозможно.

– Приоритеты сменились. Уж ты-то должен понимать. – Подвижный как ртуть Алексей Иванович за одну только эту фразу успел трижды сменить позу, а завершив ее, уселся в кресло и откинулся на спинку. – И не смотри на меня волком, дядь Коль! Я младший в собрании, вот мне и выпало это сказать. Ерофеич, кстати, тоже так считает.

Невельской перевел взгляд на Хабарова, и тот степенно кивнул. Средних лет мужчина, невысокий и широкоплечий, с едва прорисованной на лице шкиперской бородкой, темой разговора тяготился. И, хотя вины на нем не было, смотреть старался в сторону, прямого контакта взглядами избегая.

Поярков с неохотой кивнул. Негласно главенствующий в собрании дальневосточных князей, он понимал, что приоритеты и в самом деле сменились. Сейчас на повестке дня стояли совершенно другие вопросы. Да и кому нужна Пермь, когда на стол в ней некого посадить? То есть люди-то имелись, но бояре, не носители княжеской крови. А без нее на престоле, да под носом у Бестужевых, не усидеть. На верную же смерть вассалов посылать было невмочно.

Признавать это не хотелось, но приходилось. Пермский анклав открыл бы Триумвирату новые возможности, но сейчас об этом стоило забыть. Другие дела требовали пристального внимания, не более важные, но, по крайней мере, имеющие решение. Что такое расстановка приоритетов, князь Благовещенский понимал как никто.

– На том и порешим. Триумвират устраняется от вопроса Перми, – молвил он. Хотел было добавить, что данное решение отложено на неопределенный срок, до возвращения Антошина, но передумал. Давать зароки – все равно что дома на песке строить. – Давайте к другим вопросам. Что там с нихонцами, Алексей?

Собрание проходило в Хабаровске, столице княжества, расположенного аккурат посредине земель Триумвирата. В небольшом кабинете – собрание было рабочим, а не протокольным, так что пыль в глаза пускать было некому, да и незачем. Князья знали друг друга достаточно давно, чтобы не обращать внимания на внешние атрибуты власти и возможности друг друга. Нейтральный белый цвет стен, офисные жалюзи на единственном окне, три кресла, столик с напитками и мужчины в деловых костюмах. Не скажешь, что в этом месте и этими людьми вершится международная политика, затрагивающая интересы миллионов людей из десятка стран.

А именно так и было. В границах Триумвирата уместилась бы вся Европа, да еще и для османов бы место нашлось. Обширные земли, богатые, удобно расположенные. Их владетели последнюю сотню лет определяли политику всего Дальнего Востока. И вынуждали принимать в расчет происходящее здесь хозяев земель куда более отдаленных.

Взять хотя бы империю Нихон, с которой вражда за влияние в регионе шла очень давно и прекращаться не собиралась. У русских было очень много претензий к островитянам, да и те, не особенно напрягая память, могли бы поднять десяток-другой обид.

– Что с нихонцами? Берега потеряли, вот что! – ответил на вопрос Пояркова Невельской. Резко поднялся, нарезал пару кругов вокруг сидящих и вновь уселся на свое место. Его княжество граничило с азиатами по морю и больше других страдало от их внешней политики. – Окончательно. Надо наказывать, я считаю.

На манеру поморца мельтешить во время разговор уже давно никто не обращал внимания. Таковы Невельские – неподвижность представителям рода, владеющих Хлябями, сохранять было физически сложно. Бурлящая сила с трудом удерживалась внутри, требуя от носителя компенсации хотя бы в движении тела.

– Скор ты наказывать, – обозначил улыбку Николай Олегович. Отеческую, статус «дядьки» обязывал. – Острова зальешь?

Он понимал гнев поморца, но потакать ему не собирался. Горячая кровь и стылая вода – худшее из всех возможных сочетаний. Начать войну легко – для этого у каждого из здесь присутствующих было достаточно силы. Куда сложнее остановить ее. Или, скажем, жить с последствиями.

Алексей Иванович отвел глаза, стыдясь скоропалительной своей реплики. Хотя быстро погасший огонек в его взгляде и говорил – да, залил бы! Накрыл бы таким цунами – до середины острова бы волна дошла! Но понимал последствия,