Хроники Империи Ужаса. Крепость во тьме - Глен Кук

– Он сам выбрал себе имя. Это шутка, но тебе ее никогда не понять. Ты слишком молод.

Она двинулась дальше.

Ченит улыбнулся себе под нос, радуясь очередной небольшой победе.

Он был ценен для всех нас тем, что мог выудить у Тени чуть больше, чем ей разрешалось. Возможно, Ченит смог бы с ней подружиться.

Своим обаянием он был обязан юности и невинности. Он был на четырнадцать лет моложе Джамаля, сына харишей и самого молодого ветерана. Всем нам было за тридцать и за сорок. Мы столь долго не знали иной жизни, кроме солдатской, что забыли о возможностях жить иначе. Некоторые из нас когда-то были врагами. Хариши несли свое поражение, словно знамя святого мученичества…

Ченит не знал войн – в то время он был еще младенцем. Он никого не ненавидел, был свободен от предрассудков, сохраняя бурлящий юношеский оптимизм, выжженный у всех нас в горниле войны. Мы любили парнишку, и завидовали ему, и пытались перенять хотя бы часть его жизнелюбия. Ченит был талисманом, последней надеждой на то, что мир все же не окончательно жесток.

Тень вернулась к стремени лорда Молота. Человек в черном продолжил путь.

Я разглядывал деревья.

В них было нечто отталкивающее, пугающее. Расстояние между ними было огромным, – казалось, они не выносят друг друга. Молодых деревцов среди них не наблюдалось. Большинство были полумертвыми и трухлявыми или гнили, лежа на земле. Они расположились ровными длинными рядами, словно застывший сад смерти…

День уже подходил к концу, когда лорд Молот снова остановился.

Было преступлением падать духом, после того как мы преодолели горы и ледяную бурю. Но таинственный лес подавлял настолько, что нас почти не волновало, живы мы или мертвы. Весь наш отряд наверняка распался бы, не будь он продолжением воли лорда Молота.

Мы столпились позади кошмарного предводителя.

Перед ним простирался луг, окруженный обвалившейся стеной из валунов. Стену не чинили уже много столетий. И все же…

Она до сих пор исполняла свое предназначение.

– Колдовство! – прошептал Брэнди.

Остальные разглядывали стену.

– А чего ты ожидал? – удивился Ченит, кивнув в сторону лорда Молота.

Не требовалось особой подготовки, чтобы ощутить магию.

Каменный круг порос буйной травой, без каких-либо следов льда. На легком ветру покачивались лепестки диких цветов.

Мы, кавелинцы, окружили Тень. Ченит пощекотал ее за бока.

– Прекрати! – взвизгнула она. Она страшно боялась щекотки. Любому другому она дала бы пощечину, ему же лишь сказала: – Он до сих пор живой. Лорд Молот боялся, что он умер.

Удивительно. Ни с кем другим она не была столь словоохотлива.

Лорд Молот слегка повернулся, и Тень полностью сосредоточилась на нем. Он шевельнул локтем, двинул пальцем. Я не заметил, чтобы они обменялись каким-либо еще жестом или взглядом.

Тень повернулась к нам:

– Слушайте все! Вот правила для тех, кто хочет остаться живым и здоровым. Следуйте за лордом Молотом, словно тень. Не перелезайте через стену, даже не прикасайтесь к ней. Иначе умрете.

Черный всадник проехал вдоль иззубренной стены до проема, где когда-то стояли ворота. Развернувшись, он выехал на середину лужайки.

Тень побежала за ним, не отводя от него взгляда больших карих глаз.

Не знаю, каким образом общался с ней лорд Молот. Шевеление пальцем, легкое движение руки или головы – и она начинала говорить. Вслух мы это особо не обсуждали. Он был колдуном, и его не стоило сердить.

– Нужно поставить палатку позади каждого костра, – заявила она. – Пять – во внешнем круге, пять – во внутреннем. Остальные здесь, посередине. И расставить часовых.

– Да? – проворчал Брэнди. – А дрова мы откуда возьмем? Посадим желуди и будем ждать?

– Там, снаружи, есть два упавших дерева. Пустите их на дрова. Подберите упавшие ветки. Они будут влажные, но других все равно нет. Но не проходите рядом с живыми деревьями. Лорд Молот не уверен, сможет ли он столь далеко распространить защиту.

Я не обращал на ее слова особого внимания, как и остальные. Здесь было, по крайней мере, тепло. Я скинул мешок и бросился на землю, катаясь по траве, хватая ее горстями и вдыхая запах свежей зелени.

Круг наверняка оживляло некое ужасное колдовство, но никого это не волновало. Здесь было настолько уютно, – казалось, наше путешествие уже закончилось.

Но за любую магию нужно платить. Иначе не бывает.

Старый Тоамас лежал на спине на своем мешке, счастливо улыбаясь во сне. И Брэнди не заикался о том, что он тоже должен делать свою долю работы.

С позволения лорда Молота всеобщая эйфория продолжалась десять минут.

Тень начала обходить лагерь:

– Брэнди, Расс и Литтл, поставьте палатку здесь. Уилл, Ченит, Тоамас, ваша будет здесь. Келпи… – И так далее.

Когда все получили места, она установила черную палатку хозяина. Все это время лорд Молот сидел на жеребце с рубиновыми глазами, глядя на северо-восток и всем своим видом демонстрируя глубокую сосредоточенность. Может, читал след?

Казалось, ничто не может застать его врасплох.

Куда он нас вел? Зачем? Для чего? Мы не знали. Даже самой малости. Возможно, даже Тень не знала. Ченит ничего не смог у нее выудить.

Мы знали только две вещи. Лорд Молот хорошо платил. И, в пределах известных только ему ограничений, заботился о тех, кто шел с ним. Каким-то образом, который я не могу выразить словами, он завоевал нашу преданность.

Он был тем, кем был, – и это само по себе уже испытание, но он завоевал наше доверие настолько, что мы сами считали себя участниками его миссии. Мы хотели, чтобы у него все получилось. И хотели ему помочь.

Странно. Очень странно.

«Я взял его золото», – подумал я, вдруг вспомнив человека, которого знал когда-то давно. Он был членом Белого отряда Гильдии наемников – монашеского ордена солдат с самыми причудливыми, как я тогда считал, понятиями о чести…

Интересно, почему я вспомнил о Михаиле?

IV

Лорд Молот неожиданно спешился и направился к Чениту и ко мне. Мне он показался грозовой тучей – огромной, черной, неумолимой.

Я не трус. Я пережил кровавые сражения Великих Восточных войн, ни разу не дрогнув. Я стойко сражался во время второй битвы при Баксендале, когда тервола каждую ночь насылали на нас изголодавшихся саван-далаге. Я не лишился отваги после Дихиары, где мы потерпели худшее из всех поражений. И я был столь же стоек под Пальмизано, хотя трупов были горы и погибло столько людей, что мудрецы не сомневались: в течение нескольких поколений больше не может быть никаких войн. Три года я, не колеблясь, противостоял величественной и ужасной мощи Шинсана.