Архангельские былины и исторические песни, собранные А. Д. Григорьевым. Том 1 - Александр Дмитриевич Григорьев

— вне сомнений; вместе с тем на содержании и стиле сказались импровизаторские наклонности исполнительницы. Необычно и в чем-то алогично начало баллады: «кнесь Михайло» (а не «Митрей») сватается к Домне, она согласна идти с ним к венцу, а позднее издевается над его внешностью и предпочитает браку самоубийство. Многие стихи и целые тирады сочинены певицей, скорее всего, во время исполнения, что ей явно не удавалось (ст. 13—17, 47—49, 72—79, 84—86, 91—99, 105—116). С традиционными канонами средневековых баллад не вяжется сомнительная новация сказительницы: Домна пытается освободиться от постылого жениха, упрашивая отпустить ее «для ветру». С динамикой балладного повествования не гармонирует и многословная постпозиция: жених оплакивает погибшую невесту, ее одевают в «платьицё да умёршо» и отпевают в церкви. Обилие индивидуальных домыслов, личное сочинительство характерны и для других текстов Екатерины Александровны.

№ 178. Мать князя Михайла губит его жену. Сюжетная схема баллады близка к среднепинежской редакции, однако финальные сцены не имеют параллелей ни в сборнике Григорьева, ни в более поздних по времени записях. Князь Михайло не только вылавливает из моря «гробовы колоды», но и отпевает покойников в церкви; свекровь-погубительницу заключают в темницу. Нетрадиционное содержание этого фрагмента потребовало и нетрадиционного стилистического оформления. Явные приметы индивидуального творчества, возможно, даже импровизации в процессе исполнения видны в ст. 52—54, 66—74. Традиционное «море Хвалынское» заменено близким по звучанию «Волынь-морем». Исполнительница не поняла смысл популярной на Пинеге формулы «на грозну службу велику» (по вариантам — «на царску грозну службу») и спутала ее с церковным богослужением. Получилось, что князь Михайло отъезжает «ко грозной большой да к обедни», туда же, по словам матери, якобы ушла и княгиня (ст. 28, 30). Такие же смысловые неувязки есть еще в двух среднепинежских вариантах (№№ 188, 202).

№ 180. Илья Муромец покупает коня, воюет с Полубелым, ловит и казнит Соловья-разбойника. По композиции, содержанию основных эпизодов и стилистическому оформлению текст не имеет точек соприкосновения с устной эпической традицией. Певица явно импровизировала, пренебрегая канонами народной поэзии. Результаты ее творчества справедливо оценены Григорьевым, который хотел прекратить запись, но исследовательское любопытство заставило его довести «эксперимент» до конца (Григ., I, сноска на с. 520).

№ 182. Князь Дмитрий и его невеста Домна. Обычный для пинежской традиции текст, содержащий практически все специфические элементы местной редакции сюжета. Певица акцентировала внимание на агрессивном поведении жениха (Домну запирают в его доме, а затем насильно увозят к венцу).

№ 183. Мать князя Михайла губит его жену. Типовой пинежский вариант использует практически все характерные для местной редакции сюжета мотивы и подробности.

№ 184. Князь Дмитрий и его невеста Домна. Один из лучших образцов пинежской редакции сюжета. Текст отличается четкостью и продуманностью композиции, выразительностью поэтического языка, безупречностью стихотворного строя. Исполнительница умело использовала эпические повторы, придающие повествованию внутреннее напряжение; контрастные по содержанию отзывы Домны и других людей о внешности «Митрея-князя» (ст. 12—17 и 25—30). Лишь в финальной сцене логика повествования несколько нарушена: жених не позволяет невесте сходить на могилу отца за благословением, зато отпускает ее к матери (в других пинежских текстах обычно бывает наоборот).

№ 185. Мать князя Михайла губит его жену. Текст на всех уровнях традиционен, чрезвычайно близок к варианту В. Мельниковой (№ 183), дополняя его некоторыми подробностями (наказ отъезжающего Михайла матери; его первая попытка самоубийства, от которой князя удержали «нянюшки»).

№ 186. Молодость Добрыни и бой его с Ильей Муромцем. Краткий текст А. Мельниковой по содержанию близок к первой части контаминированной былины Кобелевой (№ 129). Но поединок Ильи с Добрыней изображается скорее как спортивное состязание, а не сражение. В начале былины подчеркивается, что «боёк был Добрынюшка боротисе»; встретившись в чистом поле, богатыри сразу приступили к борьбе, не используя боевое оружие.

№ 188. Мать князя Михайла губит его жену. Типичный образец среднепинежской редакции сюжета. Исполнительница владеет богатым набором постоянных формул, охотно использует развернутые описания и повторы, иногда даже злоупотребляя ими (ст. 60—67 и 79—86). Князь Михайло уезжает из дома «ко грозной службы да великой, ко грозной да воскрисинской». Певица явно спутала военную службу и церковную (ср. №№ 178, 202). Видимо, под влиянием баллады «Князь Роман жену терял» в тексте появилось упоминание «конюшны кониной», куда якобы ушла жена Михайла. С точки зрения логики повествования эта новация неудачна (княгиня выполняет обязанности конюха — «овсу-сена да задаваё»).

№ 191. Мать князя Михайла губит его жену. Текст содержит все ключевые элементы среднепинежской редакции сюжета, примыкая к группе вариантов, в которых нарушена хронологическая последовательность описываемых событий. Характеристика крутой и своенравной хозяйки перенесена на мать князя Михайла и не используется ею для оговора невестки.

№ 195. Мать князя Михайла губит его жену. Вариант в основе своей традиционен. Однако поменяв местами диалоги князя Михайла с матерью и «нянюшками», певица нарушила внутренню логику повествования (герой расспрашивает мать о жене, уже зная о ее гибели). Как и у некоторых других исполнителей (см. №№ 142, 171 и др.), традиционное «море Хвалынское» по созвучию заменено «морем Волыньским».

№ 200. Князь Дмитрий и его невеста Домна. Текст выдержан в традиционном духе, по содержанию и стилю особенно близок к варианту А. Мельниковой (№ 184), но уступает ему в художественном плане. В насмешливом отзыве Домны о внешности жениха использовано слово «векша» (белка), встречающееся в говорах ряда северных и северо-западных губерний России («глаза <...> да две ве́кошки серые»).

№ 201. Мать князя Михайла губит его жену. Среднепинежская редакция сюжета. Оригинально назван древесный уголь — «живоугольё». В описании недобрых примет, заставивших князя возвратиться домой с полпути, есть логическая неувязка: «бел шатёр да пошатилса» во время скачки, когда и добрый конь «подопнулса».

№ 202. Мать князя Михайла губит его жену. Текст относится к среднепинежской редакции сюжета, но преступление свекрови, являющееся одним из основных повествовательных центров в других вариантах, не описывается. «Море Хвалынское» стало «Волынь-морем» (ср. № 178, а также «море Волынское» в №№ 142, 195 и др.). Как и в двух других среднепинежских записях (№№ 178, 188), исполнительница явно спутала военную и церковную службу: князь Михайло уезжает из дома «ко цюдное к заутрени» (в большинстве вариантов из этого района — «на грозну службу велику»).

№ 203. Князь Дмитрий и его невеста Домна. Текст по композиции почти индентичен балладе А. Мельниковой (родной сестры исполнительницы), заметно уступая ей по набору и выразительности деталей повествования. Обе певицы использовали необычное словосочетание «другой (третий) посол послали»; в обоих вариантах Дмитрий не позволяет невесте сходить на могилу отца за благословением, но отпускает ее к матери.

№ 206. Встреча Ильи Муромца со станичниками. Обычный для пинежской традиции краткий вариант. Родина былинного Ильи Муромца город Муром превратилась в «Киев-Мурон»; в одном описании фигурирует поздняя реалия — «пуля