Черный человек - Ричард Морган

Бамбарен переводил взгляд с одного тринадцатого на другого.

– Он мертв, потому что ты убил его, Марсалис, – буднично сообщил Онбекенд. – Так я слышал.

– Он мертв, потому что его близнец, вот этот самый Онбекенд, вытащил его с Марса в качестве жертвенного набора генов. Продал своим работодателям. Использовал, чтобы объяснить…

– Но убил-то его ты, так?

Tayta уставился на Онбекенда:

– О чем он вообще? Что произошло?

– Ничего.

– Не говори мне, что ничего не случилось, Онби. – Голос Бамбарена стал напряженным, а на его лице появилось то же выражение, которое Карл видел, когда Онбекенд использовал словечко «губожевы». – О чем он говорит?

– Я говорю об еще одном сыне Изабеллы. – Все это время Карл целился из пистолета в Онбекенда. – Проданная гринго яйцеклетка твоей матери через несколько дней после оплодотворения разделилась надвое, и проект «Страж закона» получил двух идентичных тринадцатых по цене одного. Это очень удобно, когда дело доходит до генетического следа на месте преступления. Пока твой братец расправлялся с людьми из своего прошлого, которые вдруг стали ему мешать, он заодно устроил так, чтобы вину за это возложили на его близнеца.

– Не слушай его, Манко. Это…

– Он лжет? – По выражению лица tayta было ясно, что это риторический вопрос. Голос Бамбарена упал почти до шепота: – Ты сделал это? Использовал своего кровного родственника для прикрытия?

– Манко, мне не из чего было выбирать. Я рассказал тебе о положении, в которое поставил меня Ортис, я рассказал тебе, насколько оно опасно…

– Но об этом ты мне не говорил!

Теперь Бамбарен весь трясся, по-прежнему глядя на тринадцатого, с которым у него были общие гены. Его голос исказился от сдерживаемой ярости:

– Брат? – спросил он хрипло. – Близнец? Ты продал своего близнеца? После того как пришел ко мне, и я дал тебе…

– Это неважно, Манко! Я не был с ним знаком, мы даже никогда не встречались…

– Он был твоей крови! – Бамбарен начал вставать. Карл пригрозил ему «глоком», и Бамбарен осел обратно, напряженный, будто сжатая пружина. – Он был крови твоей матери! Когда ты явился ко мне, я говорил тебе, что кровь – это все. Корпорации украли наши души, они расшатывают связи, которые дают нам силу, превращают нас в одинаковых и чужих друг другу людей, заставляют жить в одиночку в полимерных ящиках. Семья – это все, что у нас есть.

– На тринадцатых это не распространяется, – мрачно сказал ему Карл.

Наступила долгая пауза.

– Манко, послушай меня, – начал Онбекенд, – я сделал это, чтобы защитить…

– Ты хоть раз говорил нашей матери о нем? – Лицо Бамбарена стало холодным и жестким, как камни Саксайуамана, а голос постепенно нарастал, подобно ветру – Ты сказал Изабелле, что у нее где-то есть еще один сын?

Терпение Онбекенда лопнуло:

– Да ну на хер, Манко, в этом не было никакого смысла!

– Нет?

– Нет! Он был на Марсе!

Тишина, наступившая после этих слов, была как прилив, как дыхание, задувшее свечу. Они сидели молча в полумраке ниши.

– Думаю, Манко, тебе не захочется узнать, как другого твоего брата убедили вернуться с Марса, правда?

Онбекенд весь напрягся, его голос стал скрипучим:

– Марсалис, предупреждаю тебя…

– Даже не думай об этом, – сказал ему Карл. – Я уложу тебя еще до того, как ты жопу от кресла оторвешь.

По-прежнему держа пистолет направленным на тринадцатого, он покосился на Бамбарена. Tayta тоже посмотрел на него.

– Видишь, Манко, этот твой непредсказуемый братец заключил сделку с Марсом. Думаю, ты ничего о ней не знал.

– Это была не сделка, – взревел Онбекенд. – Это была стратегия, обман.

– Хорошо, он организовал обман, причем от твоего имени. Предполагалось, что другой твой брат прибудет сюда в качестве наемного убийцы марсианской familia. Была состряпана целая история о том, что в familia Лимы готовится чистка, которая положит конец afrenta Marciana[82], чтобы вы снова смогли вести дела с Марсом. Я верно излагаю, Онбекенд?

– Ты сделал это? – прошептал Манко Бамбарен. – Даже это?

– Ладно тебе, Манко, мы же довольно часто об этом говорили, – нетерпеливо отмахнулся Онбекенд. – Правда, не всерьез, но…

– Ты использовал мое имя?

– Да, косвенно. Марсалис, урод, слушай меня…

Бамбарен бросился через стол на Онбекенда. Потрясенный тринадцатый вскочил, готовясь дать отпор. Карл поднял «глок».

– Джентльмены! – предостерегающе произнес он.

Бамбарен, казалось, не услышал его. Он уперся руками в стол, по-прежнему глядя в лицо мужчины, которого принял как брата. Он все так же говорил по-английски, и от гнева его акцент усилился:

– Ты, мразь, использовал мое имя?

– Сядь, Манко, – сказал ему Карл. – Я повторять не стану.

Но босс familia не сел. Вместо этого он демонстративно повернулся лицом к Карлу и его «Блоку». Глубоко вздохнул.

– Сейчас я хотел бы уйти, – холодно сказал он. – Это дело меня больше не интересует. И я снимаю защиту с Греты Юргенс.

– Но, Манко, чтоб тебя, ты не можешь…

– Не говори мне, что я могу и чего не могу, мутант. – И Манко оттолкнулся руками от стола. Посмотрел на Карла: – Ну? На этом наши дела закончены, черный человек?

– Конечно. – Карл и не надеялся, что все это так здорово сработает, но не собирался упускать неожиданную удачу. – Иди к выходу, руки за головой. Выйдешь и закроешь за собой дверь. И хорошо бы мне в течение десяти минут услышать, как взлетают твои вертолеты.

Бамбарен встал и заложил руки за голову. Один долгий миг они с Онбекендом смотрели друг на друга.

– Не делай этого, – проговорил Онбекенд натянутым голосом. – Я твой брат, Манко. Уже четырнадцать сраных лет, как я твой брат.

– Нет, – голос Бамбарена казался таким же холодным, как скала, в алькове которой все они находились, – ты не мой брат, ты ошибка. Моя ошибка, ошибка моей матери, ошибка бездушных гринго. Ты, сука, жертва мутации, тварь, которая проникла в мою семью и использовала меня, тварь, которая готова жировать за мой счет и глодать мои кости, лишь бы прокормиться. Мне следовало послушать остальных, когда ты ко мне явился.

– Ты тоже использовал меня, козел!

– Да. Я использовал тебя в качестве того, кто ты и есть по своей сути. – И Бамбарен плюнул на стол перед тринадцатым. – Мутант! Пиштако! Ты мне никто.