Давно закончилась осада... - Владислав Крапивин
Шрифт:
Интервал:
— А как же дети? Им теперь и в мячик поиграть негде!
— Детям оборудуем другую площадку… когда придет время и будут деньги.
Оська узнал о таком разговоре, когда мама пришла на обеденный перерыв. И просто забулькал от возмущения. И опять побежал за ребятами. За Эдькой не побежал. Тот утром в школе сказал, что вчера его не выпустил из дома отец — за двойку по истории. И сегодня выпустит едва ли…
На площадке с разметенным снегом никого не было. Но торчали всюду аккуратные колышки. Можно было их выдернуть, но что это даст?
Трое друзей-первоклассников — Тараска, Дима и Павлик — сказали, что надо раздобыть взрывчатку и, когда появятся гаражи, устроить “во-от такой тарарах!”. Эту дурь им простили за храбрость и малолетство.
— Надо устроить пикет! С плакатами! — кипятился Оська. — Они придут, а мы стоим стеной! Не будут же драться с пацанами!
— Раскидают, вот и все, — возразил умудренный жизнью Андрейка Варан, Оськин сосед по дому.
А деловитый и упитанный Жора Кисляк сообщил:
— Мне батя такой плакат напишет на том самом месте… Опять буду три ночи на животе спать. Он, папаша-то, сам подал заявку на один из гаражей на этом месте…
— Многие ребята не захотят спорить, — подал голос Владик Величко. — У одних отцы тоже на гаражи здесь рассчитывают, другие просто побоятся… чтобы не спать на животе. Вот если бы нашелся взрослый, у которого какая-то власть…
И Оська подумал о Ховрине.
Ох как боязно было идти. А не идти — еще хуже. Это… ну, как бы пообещал лезть по Цепи вместе с Нориком, а потом отступился.
Улица Старых Партизан, дом три, квартира семь…
Дом был старый, двухэтажный, вроде Оськиного. А квартира на первом этаже. У двери Оська долго не решался позвонить. Вздыхал и топтался. И дотоптался: его увидели в глазок.
Дверь открыла знакомая седая дама.
— А я слышу: кто-то пыхтит. Старый знакомый. Заходи…
Он шагнул.
— Ты, конечно, к Ховрину?
— Ага… Да.
— И, конечно, по срочному делу?
— По срочному…
— А он в редакции. Если очень срочно, надо идти туда
— Я адреса не знаю… — Оська тискал в кулаках шапчонку со следами растаявшего снега.
— Подожди. — Мать Ховрина ушла. Из-за прикрытой двери скоро послышался ее приглушенный голос.
Потом она вышла опять.
— Ну, раздевайся, проходи. Я позвонила, он сказал: “Сейчас приеду”.
“Ой… — ёкнуло в Оське. — А может, он решил, что я насчет линейки? Да нет, с этим не спешат…”
Оська стряхнул куртку и ботинки. Вошел в комнату.
— Посиди, он будет скоро… — И хозяйка оставила Оську одного. Он вдруг ощутил, как колотится сердце. “Неужели он специально из-за меня сорвался и приедет?”
Стал ждать и оглядываться.
Кабинет Ховрина? Знакомый (ох, какой знакомый!) узкий диван. Кресло под тигровым пледом. Широкий стол с компьютером и еще с каким-то аппаратом. Кучи папок и бумаг с отпечатанным текстом. На стене большущая фотография под стеклом: клипер “Катти Сарк” на полном ходу. У Оськи дома, в папиной комнате, такая же. (Как Оська в прошлый раз ее тут не заметил? Видать “хорош” был!).
Некрашенный стеллаж. На одной из его стоек, на гвозде, морской бинокль — тоже почти как у Оськи дома (подарок Эдьки на день рождения — тот его выпросил у деда)…
А еще на стеллаже — закрывая несколько рядов книг — висела карта. Все Южноморское побережье Республики и прилегающих территорий и акваторий. Оська видел такую в пароходстве, когда заходил туда с отцом. Настоящая морская карта: с компасными картушками, с цветными колечками маяков, с квадратами меркаторской сетки координат…
На карте было много цветных линий. Всякие рейсы и границы.
Опять зашла хозяйка. Оська насупился на краешке стула. Хозяйка села напротив. Теперь она не казалась суровой. Ну да, прямая, нос с горбинкой, гладкая седая прическа с ровным пробором, сжатый рот. Но в глазах не было строгости. А были, кажется, огоньки любопытства.
— Как тебя зовут, юноша? Я не запомнила в тот раз.
— Оська… Можно Ося…
— Ося… Я когда училась в школе, у нас в классе тоже был Ося.
— Он, наверно, Осип. А я Оск а р.
— Он — Остап. Остап Гальчик. Маленький такой, славный, его все любили. Девочки называли “Ос е нька”…
“Ох, не надо грустных историй! Вроде тех, что у Сильвера, про Митю…”
— А теперь Ос е нька — заслуженный артист в республиканской опере, баритон. Подумать только — этакая веснушчатая кроха была, как божья коровка, и вдруг —баритон. Знаешь, что такое баритон?
— Ну… между тенором и басом, да? — Оська поджал под кресло ногу, потому что заметил: на носке, на большом пальце дырка.
— Умница… Ос е нька. — Она, как Сильвер, взлохматила ему волосы. Только руки были другие — легкие, с очень длинными пальцами. Наверно, старая пианистка.
— У меня папа пел баритоном, когда был курсантом. У них в училище был хор… Оська говорил это, глядя в сторону. Темная память о недавнем висела над ним.
Мать Ховрина чуть нагнулась к нему, глянула внимательно. Сложила руки на коленях.
“Ее зовут Анна Матвеевна”, — вспомнил Оська. И, глядя на тонкие сухие пальцы, выговорил:
— Анна Матвеевна… простите меня… за тот случай…
— У-у, голубчик! Нашел что вспоминать! Случаи бывают всякие, без того не проживешь… Ховрин мой… это я сейчас его часто зову, как все, Ховрин, а тогда он был Яшенькой… он в пятом классе однажды с мальчишками накурился до одури американскими сигаретами “Фрегат”. Притащили его домой такого же зеленого и… ну, в общем, дальше некуда. И так же я его отскребала… Ты только ему это не вспоминай… И у всех таких случаев есть две стороны. Хорошая — та, что с той поры он больше не курил. Даже в армии… А в твоем случае… ну, как бы мы без того познакомились?..
Тяжесть отваливалась от Оськи, как подтаявшая ледяная кора. Он даже забыл про дырку на пальце. И от благодарности чуть не поклялся, что он тоже больше никогда… Но тут пришел Ховрин. Шагнул быстрый, деловой, даже прицельный какой-то. Без намека на прошлое..
— Итак — Оскар Чалка. Что-то случилось?
— Да!
И Оська рассказал.
— Напишите про них, пожалуйста! Чтобы не трогали нашу площадку! Не имеют же права!
Ховрин сел в кресло, расслабился.
— А почему я? Это ваша проблема, пацанов с твоей улицы. Ты и напиши.
— Я?!
— Ты. А мы напечатаем.
— Я не знаю, как…
— Очень просто. “Я живу на Второй Оборонной, там у нас всегда была детская площадка. А недавно…” И так далее.
Поделиться книгой в соц сетях:
Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!