Зеркальный вор - Мартин Сэй

Смерть Уэллса побудила тебя вновь обратиться к его книге, которую ты на несколько лет отложил в сторону. Ты был почти уверен, что ее магия утратила свою силу, но ничего подобного. Правда, сама книга предстала уже другой, словно внутри нее произошел незримый тектонический сдвиг. Или ты просто до нее дорос, как это и предсказывал Уэллс. «Ты настоящий игрок! Ты живешь за счет мастерства и удачи». Ко времени его смерти ты и впрямь сделался таковым. И по сей день этот старый мешок дерьма находит способ тебя уколоть, подергать твои ниточки. Надо полагать, он предвидел, что рано или поздно ты появишься здесь. Этот город ждал тебя, как расставленный им капкан, — и ты безоглядно в него угодил.

Интересно, в какой степени твоя жизнь совпала с сочиненным Уэллсом сценарием? Та вчерашняя сцена между колоннами была чисто уэллсовской — возможно, промелькнувшей в его голове уже в первую ночь вашего знакомства. «Ты жонглировал картами на набережной. Я выиграл у тебя доллар». Как бы то ни было, стоя на коленях лицом к толпе и спиной к морю, ты никогда не ощущал себя изгоем или жалким неудачником. И в тот раз на площади ты не смог отказать себе в этом удовольствии — твои дряхлые, но все помнящие руки проворными движениями передвигали карты, незаметно меняя их местами; и ты чувствовал, как подрагивают сигнальные нити паутины, в самом центре которой ты очутился.

Может, потому ты почти не удивился, когда, подняв глаза от карт, встретил взгляд Деймона. Он стоял у мраморного ограждения лоджетты и ел джелато пластиковой ложечкой, периодически заслоняемый туристами, которые образовали очередь перед лотком мороженщика. В новом шерстяном пальто поверх нового льняного костюма, с мрачной и недовольной физиономией, он имел типичный вид «путешественника поневоле», который был вынужден спешно покинуть какое-то место, не успев собрать чемодан и прихватив только деньги. Через плечо у него висела потертая кожаная сумка с расстегнутым клапаном — легкая добыча для умелых рук. Ты ухмыльнулся ему, не будучи уверен в том, что он заметил твою ухмылку. Ты никогда не мог угадать, что видят и чего не видят другие люди.

Еще минут десять ты продолжал работать картами, а тем временем Деймон доел мороженое и начал продвигаться в твою сторону. Ты еще только обдумывал варианты дальнейших действий, когда рядом появился местный коп с лицом и фигурой — хоть сейчас на подиум, и в безупречно подогнанной униформе — хоть сейчас на церемониальные похороны. Он избавил тебя от необходимости делать выбор: помог встать с колен и начал вежливо выпроваживать с площади.

— О, спасибо вам, синьор, — произнес ты достаточно громко, чтобы твои слова достигли ушей Деймона. — Извините, я неважно себя чувствую. В этом городе так легко запутаться. Я остановился в отеле «Белый орел» в Сан-Поло. Не подскажете, как мне туда добраться?

И вот сейчас ты ждешь. Возможно, Деймон в эту самую минуту расположился в баре через дорогу — просматривает журнал и гадает, когда же ты выйдешь на улицу, или прикидывает, как лучше всего добраться до тебя в отеле. Скорее всего, этот бар после ланча закроется на пару часов, как поступают многие здешние заведения. Время близится. Ты ясно представляешь себе картину происходящего далее: когда владелец бара предупредит о закрытии, Деймон допьет свое вино, помассирует пальцами опухшие от недосыпания глаза, по выходе из дверей поправит накинутое на плечи пальто и затем широкими шагами пересечет серую брусчатку улицы.

Библиотека Марчиана теперь для тебя недоступна. Пожалуй, оно и к лучшему. Тебе показали то, что ты хотел увидеть в первую очередь, а каждый последующий визит становился все менее продуктивным. Библиотечные девушки исправно приносили старинные документы на больших плоских блюдах и помогали тебе натягивать белые перчатки, чтобы предохранить ветхие листы. Собрание писем сестры Джустины Глиссенти. Ты ничего не понимал в этих записях, но тебе нужно было найти в них лишь одно слово, и твои глаза не могли его пропустить.

Однако этого слова там не оказалось. Ты просмотрел письма повторно, теперь уже в обратном порядке и медленнее, чуть не утыкаясь носом в страницы. Результат был тем же: ни единого упоминания кого-либо по имени Гривано. Зачем Уэллсу было врать? И врал ли он? Впрочем, некое подобие зацепки ты все же нашел. Переписка монахини прекратилась в 1592 году — том самом, в котором Гривано предположительно бежал из города. Имя сестры Джустины не появляется в документах обители после этого года, но его нет и в записях за предыдущие годы, хотя там фигурирует еще одна Глиссенти — возможно, родственница. Что самое печальное, в корреспонденции обнаружились пропуски: по всем признакам недоставало нескольких писем. В чем причина? Как давно они были утеряны?

Это уже напоминает подсчет карт в блэкджеке: заполнение пустующих мест по памяти, исходя из того, что ты видел ранее. Возможно, Уолтер и Дональд легко справились бы с такой задачей, но их здесь нет, а твой мозг устроен иначе: если ты чего-то не видишь, ты просто теряешься. Хотя ты почти всегда все видишь. Почти всегда.

Образы: вот в чем ты силен. Способность разглядеть рисунок или цифру в чаинках на дне чашки. Ты смог бы увидеть разгадку и здесь — наверняка смог бы, — будь у тебя чуть больше времени, чуть больше исходных данных. А так что ты имеешь? Веттор Гривано бежит из этого города через тысячу лунных лет после бегства пророка Мухаммеда из Медины: можно провести параллель. Эзра Паунд выходит из больницы Святой Елизаветы через несколько недель после того, как ты покидаешь прибрежные кварталы в Лос-Анджелесе. Позднее он умирает в этом самом городе, и его хоронят в полумиле отсюда, на острове Сан-Микеле; и происходит это в год рождения Вероники. Джон Хинкли под впечатлением какого-то фильма стреляет в президента — и тем самым изменяет траекторию жизни Кёртиса, — а после оказывается в той же больнице Святой Елизаветы. Все это должно как-то сойтись воедино, вылиться во что-то конкретное. Но сейчас твои шансы сложить эту мозаику убывают с каждой проходящей минутой.

Хотя, может статься, ты вскоре увидишь ее целиком без лишних усилий.

За стойкой отеля обычно находится только сам владелец, хорошо видимый с улицы через окно, так что Деймону будет несложно выбрать момент, когда тот отлучится, чтобы проскользнуть внутрь незамеченным. Ты надеешься, что ему хватит для этого терпения и осторожности. Он перегнется через стойку, найдет в журнале регистрации номер твоей комнаты и двинется вверх по лестнице, прикручивая к стволу пистолета глушитель и пряча оружие в развороте глянцевого журнала. Древний и довольно примитивный дверной замок он откроет в два счета. Дверь с хорошо смазанными петлями отворится бесшумно, и первым делом он увидит аккуратное возвышение твоих протянутых ног под одеялами на кровати.

К тому времени ты, разумеется, будешь уже внутри зеркала.

Это не так-то легко, но ты успел основательно попрактиковаться. Сначала были пробные заходы: всего на несколько секунд, туда и обратно. Потом ты стал подольше задерживаться в не-пространстве. Примерно таким же манером люди учатся плавать. Что тебе прежде всего запомнилось из посещений той стороны, так это ее всеохватность. А также единство и однородность: любому там побывавшему понятия «раздельность» или «обособленность» покажутся просто смехотворными. Вход туда весьма непрост, но возвращение намного сложнее. В том числе из-за неизбежно возникающей мысли: «А чего ради вообще возвращаться?»