Столетняя война. Том V. Триумф и иллюзия - Джонатан Сампшен

привело к тому, что правительство стало действовать более жестко, а вместе с этим увеличилась дистанция между Карлом VII и придворной знатью. В первое десятилетие правления короля она неплохо поживились за счет его проблем, но оказалась в проигрыше, когда поток земельных пожалований, пенсий и сговоренных закладных сократился до минимума. В декабре 1438 г. был издан ордонанс, отменяющий большинство королевских пожалований, выданных с 1418 г. Это был серьезный удар по тем, кто процветал при снисходительных режимах Луве и Ла Тремуйя. Как и каждая последующая главенствующая группировка при дворе Карла VII, режим Карла Анжуйского вызывал зависть и междоусобную борьбу среди тех, кто считал себя отстраненным от власти и связанных с ней статуса и наград. Некоторые из старых советников французского короля, пользовавшихся влиянием во времена Ла Тремуя, горько возмущались тем, что после его падения они оказались на задворках. Их лидером был герцог Бурбонский, потерявший влияние после Аррасского конгресса. Герцоги Бурбонские были королевскими принцами крови, потомками Людовика IX, но они страдали от бедности своего гористого и неплодородного апанажа, который никогда не был способен поддержать их высокий статус и еще более высокие притязания. На протяжении как минимум трех поколений они зависели от пожалований короны, поэтому потеря королевской милости была для них очень болезненной. Герцог Карл, "новый Авессалом" бургундского хрониста Жоржа Шателена, был порывистым человеком со страстной и устойчивой ненавистью к анжуйцам и склонностью к насильственным решениям. Герцог Алансонский, его ближайший союзник, пылал гневом на неблагодарность короля за его службу в поле с Жанной д'Арк и тоже считал Карла Анжуйского своим смертельным врагом[746].

Злопыхатели имели все возможности для того, чтобы бросить вызов правительству короля. Аррасский договор, положив конец войне между Францией и Бургундией, выбросил большое количество безработных солдат на переполненный рынок военной рабочей силы. Они создавали вооруженные отряды, которые объединялись в крупные вольные армии и назывались бригандами. Их численность пополнялась за счет толп бежавших крестьян и безработных из городов. У печально известного кастильского бриганда Родриго де Вильяндрандо было несколько тысяч всадников, большинство из которых до 1435 г. периодически использовались министрами Карла VII для набегов на восточные владения Бургундского дома. Другая армия бригандов, численностью 3.000 ― 4.000 человек, была набрана из французских гарнизонных войск, действовавших против бургундцев в Пикардии и Лаонне. Когда в 1436 г. Ришмон изгнал бригандов из этих областей, они перебрались в Камбрези и Эно, а затем двинулись в Шампань под командованием трех капитанов — Антуана де Шабанна и двух бастардов из дома Бурбонов, Ги и Александра. Министры Карла VII насчитали не менее двенадцати таких вольных армий. На севере Франции они получили название живодеров, по имени работников, выполнявших самую грязную работу на мясных рынках французских городов и часто считавшихся едва ли не зверьми.

Живодеры представляли серьезную угрозу политической стабильности монархии Валуа, поскольку за ними стояли знатные дворяне, которые покровительствовали ведущим капитанам и в определенной степени контролировали их деятельность. Самым значительным из покровителей живодеров был герцог Бурбонский. Он был тесно связан с Родриго де Вильяндрандо, который женился на его единокровной сестре-бастарде, с Ги и Александром бастардами Бурбонскими, его единокровной братьями, которые командовали двумя крупными отрядами, и с братьями Шабанн, Жаком и Антуаном. Жак де Шабанн командовал одним из отрядов армии Родриго де Вильяндрандо. Он также был сенешалем герцога в Бурбонне и от его имени контролировал гарнизоны большинства главных французских крепостей вокруг Парижа, включая Венсен, Пон-де-Шарантон, Сен-Клу, Корбей и Бри-Конт-Робер[747].

Герцоги Бурбонский и Алансонский рассматривали Карла Орлеанского как главу коалиции, направленной против министров короля. Все знали, что завещание Генриха V запрещало освобождать Карла Орлеанского иначе как в рамках общего мира. Чтобы вызволить его из лап пленителей, необходимо было заключить общее соглашение с Англией. Недовольные нашли союзника в Орлеанском бастарде, который стоял на страже интересов своего единокровного брата и имел собственные разногласия с анжуйскими министрами короля. В начале 1437 г. он обратился к Иоанну V Бретонскому с предложением выступить посредником в заключении мира между Англией и Францией. Согласно разработанному плану, герцоги Бретонский и Орлеанский должны были предложить себя в качестве посредников на новой мирной конференции. Эта идея Иоанну V понравилась. В апреле он отправил в Англию своего личного секретаря и герольда, чтобы представить ее на рассмотрение английского Совета. В мае 1437 г. Иоанн V председательствовал на встрече в Ванне, на которой присутствовали Орлеанский бастард, герцоги Бурбонский и Алансонский. Они одобрили предложение о созыве мирной конференции и планировали провести ее в Шербуре — месте, удобном для всех, кроме Карла VII[748].

В октябре 1437 г. предложения герцога Бретонского были рассмотрены на Большом Совете, собравшемся в присутствии Генриха VI во дворце его отца на берегу Темзы в Шине. Канцлер Стаффорд открыл заседание, выдвинув три вопроса. Как Англия должна была отреагировать на ухудшение отношений между Папой Евгением IV и Базельским собором, грозившее расколом Церкви и избранием антипапы, поддерживаемого французами? Как добиться разумных условий мира с Францией, когда надежды, возлагавшиеся на Аррасский конгресс, рухнули? И что делать с тяжелым финансовым положением Англии? Собрание решило, что герцог Орлеанский должен быть доставлен в Шербур для участия в мирной конференции герцога Бретонского. Лорду Кобэму, нынешнему опекуну герцога, было приказано привезти его в Шин на следующей неделе для обсуждения деталей. Последовавший за этим финансовый обзор показал, насколько неотложной стала задача заключения мира. Положение было настолько тяжелым, что Англия едва ли могла позволить себе участие в дипломатической конференции, не говоря уже о продолжении войны. Текущий доход находился на самом низком уровне за все время царствования. В условиях, когда в результате торговой войны с Бургундией экспорт шерсти был близок к нулю, таможенные сборы достигли нового минимума. Последний парламентский налог — единовременная субсидия, одобренная в январе 1437 г., — был полностью заложен кредиторам в качестве обеспечения их займов. Казначей сообщил, что без отмены уступок в их пользу он не сможет даже оплатить расходы на перевозку герцога Орлеанского под охраной в Шербур. Пришлось просить Карла Орлеанского самому изыскать деньги из своих разоренных войной владений во Франции[749].

По сути, мирный проект был уже обречен, хотя люди, собравшиеся в Шине, этого не знали. Карл VII вскоре обнаружил заговор герцога Бурбонского против своих советников и предпринял упреждающие меры. В Лангедоке, где он председательствовал в собрании Генеральных Штатов, король собрал армию раньше, чем герцог Бурбонский был готов к действиям. Карл VII вторгся в Бурбонне, а затем двинулся к Луаре. В августе герцог Бурбонский был вынужден выразить унизительную покорность. Родриго де Вильяндрандо бежал из королевства, а другие сторонники герцога были переброшены