Столетняя война. Том V. Триумф и иллюзия - Джонатан Сампшен

в Англии, его лейтенантство оказалось неудачным. От герцога ожидали решительного изменения стратегического баланса, обеспечивавшего путь к более благоприятному урегулированию, чем то, которое французы были готовы предложить в Аррасе. В итоге под его руководством удалось укрепить английские позиции на восточном направлении к Парижу, но не более того. Его срок полномочий закончился провалом а прибывшая с ним огромная армия, развалилась. Потери, дезертирство и возвращение домой по окончании срока службы истощили ее силы. Нормандская казна опустела, и под конец герцогу пришлось платить своим людям из собственного кармана. В марте 1437 г., через месяц после взятия Толботом Понтуаза, Йорк отказался продлить срок своих полномочий и объявил о своем намерении вернуться в Англию, как только будет найден преемник, способный заменить его в должности. Он уехал в ноябре 1437 г.[733]

* * *

В то время как английская и нормандская казны пустели, финансовое положение французского короля резко улучшилось. Начало 1430-х гг. ознаменовало собой апогей французской налоговой системы. Известно, что после осады Орлеана в течение двух лет ни в Лангедойле, ни в Лангедоке не проводились собрания Генеральных Штатов. Министры короля пытались использовать престиж коронации в Реймсе, отправляя в провинции комиссаров для ведения прямых переговоров с местным населением, но, судя по всему, эта политика имела лишь ограниченный успех. Собрания представителей сословий возобновились в Лангедойле в 1431 г. и в последующие годы проводились примерно раз в год. В основном на этих собраниях звучали жалобы на насилие и грабежи со стороны королевских войск. В надежде на то, что регулярное жалованье улучшит ситуацию, были введены эды (аides), но механизм сбора этих податей функционировал плохо, а доходность, судя по всему, была низкой. В результате армии и гарнизоны короля продолжали получать жалованье непосредственно от подданных. Французские гарнизоны в Шампани, Пикардии, Бовези и в Иль-де-Франс жили за счет земли. То же самое в значительной степени относилось и к войскам, стоявшим на границах Анжу и Мэна. Даже в самом центре владений Карла VII солдаты, находящиеся на действительной службе или в увольнении, жили за счет грабежа и pâtis. Результатом такой деятельности стало разрушение налоговой базы. В отсутствие достаточных налоговых поступлений министры короля вернулись к политике отчуждения земельных владений, которую они проводили в первые годы его правления. Во времена Ла Тремуя у министров и придворных занимались крупные суммы, которые часто представляли собой замаскированные сделки по продаже земли по заниженной стоимости. Займы выдавались под залог основных активов королевского домена в условиях, когда невозврат денег был неизбежен. Ла Тремуй и его союзники были главными бенефициарами этой системы. В результате предоставления займов королю во время кризиса, вызванного осадой Орлеана англичанами, он получил богатые владения Люзиньян и Мелле в Пуату, Амбуаз, Монришар и Блере в Турени[734].

Восстановление экономики началось в 1435 году. В январе того же года Карл VII председательствовал на собрании Штатов Лангедойля в Пуатье. Делегаты проголосовали за скромную сумму в 120.000 франков и санкционировали возобновление на следующие четыре года выплат эдов по ставкам, действовавшим при Карле VI до разрушения французской налоговой системы Иоанном Бесстрашным. На практике это решение оказалось мертвой буквой. Провинциальные ассамблеи требовали замены новых налогов другими, почти наверняка менее продуктивными. В преддверии конгресса в Аррасе Карл VII торопился и не мог противостоять этим требованиям. Но важный психологический барьер был преодолен. В следующем году король, ободренный успешным исходом конгресса, предпринял новую попытку. В феврале, также в Пуатье, состоялось новое заседание Штатов Лангедойля. Король подробно изложил проблемы финансирования войны. Штаты согласились на введение эдов на постоянной основе и выделили еще 200.000 ливров в качестве компенсации за неудачу предыдущей субсидии. На этот раз реформа оказалась более долговечной. Карл VII получил возможность не получать согласия сословий на введение одного из двух основных военных налогов. На практике же король мог вводить без их согласия и талью. В феврале 1437 г. он лишь своим указом ввел дополнительную талью в размере 200.000 ливров. Этот эксперимент повторялся из года в год, и суммы, как правило, увеличивались. По мере того введение налогов постепенно становилось королевской прерогативой, Генеральные Штаты Лангедойля становились ненужными. В последний раз за время правления Карла VII Штаты собрались в Орлеане в 1439 г. для обсуждения предложений о мире, но никаких финансовых вопросов на рассмотрение ассамблеи не выносилось. Позднее король скажет, что эти ассамблеи были ненужными расходами для городов и провинций королевства и при ведении большой войны для их защиты достаточно было бы его королевской власти. В то же время была возрождена и реорганизована с расширенными полномочиями фискальная администрация, занимавшаяся сбором этих налогов до начала гражданских войн.

Аналогичным образом развивались события и на юге страны. В апреле 1437 г. Штаты Лангедока, собравшись в Безье в присутствии короля, также согласились восстановить выплату эд. Теоретически это было сделано только на три года, но король рассматривал это как бессрочное соглашение. Когда в 1439 г. Штаты потребовала письменного обязательства, что по истечении трех лет эды будут упразднены, министры ответили, что "нужды короля столь велики и очевидны, что он не может в настоящее время согласиться". Помимо эдов, в Лангедоке, как и в Лангедойле, взимались регулярные тальи. Теоретически они тоже были санкционированы Штатами, но на практике у ассамблей не было выбора, поскольку министры короля дали понять, что будут вводить их и без согласия сословий. В последующие годы собрания Штатов Лангедока становились все реже, а их свобода действий все более ограниченной. В результате вклад Лангедока в доходы короля неумолимо рос, пока не стал составлять почти половину тальи всего королевства.

Отсутствие финансовых документов не позволяет оценить общие результаты. Но они наверняка были впечатляющими. Стали погашаться старые долги. Расширился круг и масштаб военных действий. С 1437 г. Карл VII смог развертывать все более крупные полевые армии. В 1438–1440 гг. его военные казначеи содержали сорок два постоянных гарнизона в Иль-де-Франс и Па-де-Ко[735].

Первые плоды новой системы появились в августе 1437 г. во время крупного наступления французов из долины Луары в район Парижа. Задача состояла в том, чтобы ликвидировать кольцо английских крепостей, окружавших столицу. За три месяца были захвачены все английские крепости к югу от Парижа, кроме одной. Монтаржи, Шато-Ландон и Немур — три английских опорных пункта в Гатине — были осаждены, в то время как основная часть французской армии продвинулась на север и осадила Монтеро. Этот город с мощной крепостью, находившийся в месте слияния Сены и Йонны был ключом к английским позициям в регионе. К французам присоединились войска, собранные в Шампани. В разгар осады было задействовано более 4.500 человек. Напротив главных ворот города была построена мощная бастида а через две реки были наведены понтонные мосты. В результате бомбардировок часть крепости превратилась в руины.

В Руане герцог Йорк пытался собрать армию помощи, но расстояние, нехватка