Сражение за Тулу - Александр Лепехин

Утро красит нежным светом Стены Древнего Кремля Просыпается с рассветом Вся Советская страна

А потом грянет воодушевляющий припев.

Кипучая, могучая, никем непобедимая Страна моя, Москва моя Ты самая любимая.

Под эту музыку мы поднимались и готовились к школе. Позавтракав, боясь опоздать, бежали в школу с радостью. Я не преувеличиваю, именно с радостью. В нашей школе учителя были – сама доброта. Они спокойно и умело вкладывали в наши головы знания. В мы с открытыми ртами их усваивали. Мы были послушные и дисциплинированные, потому что наши учителя могли нам так увлечь своими предметами, что всякие глупости не оставалось времени. Училась я в 39 школе, ныне она № 20.

Радость наша закончилась, когда 22 июня 1941 года грянула война.

Мне было 14 лет и я находилась в пионерском лагере в Хомяково, но нас быстро развели по домам. Враг стремительно наступал. Оккупировал наши города и села. Фронт приближался к нашей Туле. Подавляющие большинство взрослого мужского населения было призвано в армию. А все оставшиеся дома женщины, старики и подростки работали в тылу. Весь народ поднялся на защиту нашей Родины. На защиту своего города поднялась и наша рабочая Тула.

Все население готовило город к обороне. Убиралось все лишнее сгораемое с чердаков и из подвалов. Сносились ветхие сгораемые постройки, пожар которых мог перекинуться на соседние строения. Для укрытия людей во время воздушного налета во дворах и в садах копались щели и блиндажи, громко называемые – бомбоубежища. И мы дети войны, патриоты своего города не могли усидеть дома. Мы вместе со взрослыми готовили город к обороне. Как только руководство города призвало все трудоспособное население строить оборону города, все дружно откликнулись на этот призыв.

В июле месяце я вместе со старшим братом ходила на строительство оборонительных рубежей под Тулой, копали окопы и противотанковый ров. А по вечерам сестра, брат и я копали во дворе нашего дома, около сада, бомбоубежище, для нашей семьи. Вырыли яму, обшили ее досками, в сверху насыпали большой слой земли. Стекла в окнах мы заклеивали полосами бумаги крест на крест, чтобы стекла не лопались при бомбежках. Запасались и речным песком, чтобы тушить им зажигательные бомбы. Мы с сестрой ходили на благоустройство бомбоубежищ в подвалах многоквартирных домов на улицах Коммунаров и Первомайской. Когда над городом взвывали сирены и по радио объявляли «Воздушная тревога», по этому сигналу мы спускались по ступенькам в свое бомбоубежище. Там было темно и сыро. А Тревоги объявляли все чаще и чаще, и днем и ночью. Последнее время мы спали почти одетые. Мой старший брат, сестра и я откликались на каждый призыв и выполняли любую работу, порой непосильную для моего возраста. Но я была крепкой и сильной девочкой. И усталость у меня быстро проходила.

В июле месяце 1941 г. моего папу зачислили в штаб МПВО (местная противовоздушная оборона).

После приезда из пионерлагеря, весь июль месяц у меня прошел в строительстве и укреплении обороны города. По вечерам электричество в доме не зажигалось. Жгли только «коптилку» или керосиновую лампу, но чтобы фитилек в лампе горел маленьким накалом. Окна нашего дома завешивались плотной тканью, чтобы ни один лучик света не проник на улицу. А с наружной стороны окна еще закрывались ставнями. Все строго соблюдали светомаскировку.

В самом конце июля месяца наша школа призвала учащихся старших классов на уборочную страду. Помочь убрать урожай, выращенный в наших колхозах и совхозах. Там мужчин тоже всех призвали в армию и рабочих рук не хватало. Этот призыв дошел и до меня. Я подумала: «Раз я перешла в 8-й класс, значит я старшеклассница». К назначенному времени я пришла в школу. Из старших классов пришло 15 учеников, в из моего 7 класса пришло только четыре ученицы, вместе со мной. Я с котомкой за спиной собранной впопыхах плачущей мамой, она очень переживала за меня, но отговаривать меня не могла и не стала, понимала, что идет война, людей не хватает и что урожай просто необходимо собрать и для армии и для страны. Но никто не предполагал, что мое отсутствие будет таким долгим.

Старший брат был на трудовом фронте, а папа на казарменном положении в штабе МПВО.

Около школы нас посадили на телеги и лошади повезли нас через весь город в неизвестном направлении. Дорога была долгая и утомительная. В полдень мы добрались до райцентра Тепло-Огарево, а затем нас отправили в самый дальний совхоз. И только к вечеру, окончательно выбившись из сил, мы добрались до совхоза. Нас там уже ждали. В столовой нас накормили вкусным обедом и разместили на ночлег. Утром следующего дня мы приступили к работе. Разделили нас по бригадам. Я была старшей в своей «бригаде» из 4 учениц 7-го класса. Нам давали норму, сколько грядок нужно прополоть за день. Грядки были очень-очень длинные и свою норму мы выполняли только под вечер. На обед не ходили, боялись не выполним дневную норму. Работали без выходных по 12 часов. Сначала пололи грядки. Нам работницы совхоза объяснили, какую траву надо оставлять, какую вырывать и складывать в кучи. Затем в августе начали собирать выращенный урожай, а в сентябре приступили к уборке картофеля.

В конце сентября поползли слухи среди работников совхоза, что руководство совхоза начало готовить хозяйство к эвакуации, что немцы якобы совсем близко. А нам ничего не говорят, что надо заканчивать работу и уезжать. Мы продолжали ходить в поле и выбирать картошку.

Однажды вечером, мы своей «бригадой» из четырех девочек, в сумерках вернулись с поля. Когда мы пришли в свое общежитие, то обнаружили там никого нет, мы в столовую, там тоже никого. На улицах тоже никого. Все как вымерло. Мы поняли, что все уехали и нас просто в панике забыли. Девчата сильно испугались и заревели, мне тоже подступил ком к горлу. Я вышла на улицу. Вдалеке я увидела бегущую, спотыкающуюся на бегу и громко плачущую женщину. Я ее спросила, что случилось, где все, женщина крикнула: «Дочка, бегите скорее отсюда. Немцы совсем близко». Что же нам делать, куда идти? Уже вечерело. Да и в какую сторону надо идти? Стали вспоминать с какой стороны нас подвозила лошадь к селу. Вроде вспомнили, определились. Я говорю: «Так девчата, ложимся спать, а на рассвете уходим». Девчата рыдая, все же уснули, в я до рассвета не спала, боялась проспать. Как только начало светать, я разбудила девочек и мы тронулись в путь. Шли по тропинке, потом вышли на проселочную дорогу. Шли, а сами боялись, как бы за нами не пришли и не вернули назад. Ведь мы ушли без спроса. Такая мысль у нас присутствовала. Боялись каждого шороха, чуть что прятались в кусты. И только к полудню мы пришли в райцентр. Но на улице никого нет, а перед нами три дороги. Куда идти? Спросить не у кого. Но вдруг мы услышали топот лошадей, мычание коров. Мы по этой дороге вместе с беженцами и пошли, вышли на главную дорогу – Орловское шоссе. По шоссе гнали коров, лошадей, шли беженцы, на телегах смирно сидели дети. Все они двигались в сторону Тулы. Вот мы к ним и присоседились. Шли долго, хотелось пить и есть, а мне еще и спать. Усталые и голодные, мы не шли, а плелись. Не заметив как мы от основной толпы отстали. Так мы, четыре девочки, оказались на пустой дороге.