Война и мир. Том 1-2 - Лев Толстой

Князь Андрей с бережливо-нежным выражениемстоял перед нею и говорил ей что-то. Она, подняв голову, разрумянившись ивидимо стараясь удержать порывистое дыхание, смотрела на него. И яркий светкакого-то внутреннего, прежде потушенного огня, опять горел в ней. Она всяпреобразилась. Из дурной опять сделалась такою же, какою она была на бале.

Князь Андрей подошел к Пьеру и Пьер заметилновое, молодое выражение и в лице своего друга.

Пьер несколько раз пересаживался во времяигры, то спиной, то лицом к Наташе, и во всё продолжение 6-ти роберов делалнаблюдения над ней и своим другом.

«Что-то очень важное происходит между ними»,думал Пьер, и радостное и вместе горькое чувство заставляло его волноваться изабывать об игре.

После 6-ти роберов генерал встал, сказав, чтоэдак невозможно играть, и Пьер получил свободу. Наташа в одной стороне говорилас Соней и Борисом, Вера о чем-то с тонкой улыбкой говорила с князем Андреем.Пьер подошел к своему другу и спросив не тайна ли то, что говорится, сел подлених. Вера, заметив внимание князя Андрея к Наташе, нашла, что на вечере, нанастоящем вечере, необходимо нужно, чтобы были тонкие намеки на чувства, иулучив время, когда князь Андрей был один, начала с ним разговор о чувствахвообще и о своей сестре. Ей нужно было с таким умным (каким она считала князяАндрея) гостем приложить к делу свое дипломатическое искусство.

Когда Пьер подошел к ним, он заметил, что Веранаходилась в самодовольном увлечении разговора, князь Андрей (что с ним редкобывало) казался смущен.

— Как вы полагаете? — с тонкой улыбкойговорила Вера. — Вы, князь, так проницательны и так понимаете сразу характерлюдей. Что вы думаете о Натали, может ли она быть постоянна в своихпривязанностях, может ли она так, как другие женщины (Вера разумела себя), одинраз полюбить человека и навсегда остаться ему верною? Это я считаю настоящеюлюбовью. Как вы думаете, князь?

— Я слишком мало знаю вашу сестру, — отвечалкнязь Андрей с насмешливой улыбкой, под которой он хотел скрыть свое смущение,— чтобы решить такой тонкий вопрос; и потом я замечал, что чем менее нравитсяженщина, тем она бывает постояннее, — прибавил он и посмотрел на Пьера,подошедшего в это время к ним.

— Да это правда, князь; в наше время, —продолжала Вера (упоминая о нашем времени, как вообще любят упоминатьограниченные люди, полагающие, что они нашли и оценили особенности нашеговремени и что свойства людей изменяются со временем), в наше время девушкаимеет столько свободы, что le plaisir d`etre courtisee [удовольствие иметьпоклонников] часто заглушает в ней истинное чувство. Et Nathalie, il fautl`avouer, y est tres sensible. [И Наталья, надо признаться, на это оченьчувствительна. ] Возвращение к Натали опять заставило неприятно поморщитьсякнязя Андрея; он хотел встать, но Вера продолжала с еще более утонченнойулыбкой.

— Я думаю, никто так не был courtisee[предметом ухаживанья], как она, — говорила Вера; — но никогда, до самогопоследнего времени никто серьезно ей не нравился. Вот вы знаете, граф, —обратилась она к Пьеру, — даже наш милый cousin Борис, который был, entre nous[между нами], очень и очень dans le pays du tendre… [в стране нежностей…]

Князь Андрей нахмурившись молчал.

— Вы ведь дружны с Борисом? — сказала емуВера.

— Да, я его знаю…

— Он верно вам говорил про свою детскую любовьк Наташе?

— А была детская любовь? — вдруг неожиданнопокраснев, спросил князь Андрей.

— Да. Vous savez entre cousin et cousine cetteintimite mene quelquefois a l`amour: le cousinage est un dangereux voisinage,N`est ce pas? [Знаете, между двоюродным братом и сестрой эта близость приводитиногда к любви. Такое родство — опасное соседство. Не правда ли?]

— О, без сомнения, — сказал князь Андрей, ивдруг, неестественно оживившись, он стал шутить с Пьером о том, как он долженбыть осторожным в своем обращении с своими 50-ти-летними московскими кузинами,и в середине шутливого разговора встал и, взяв под руку Пьера, отвел его всторону.

— Ну что? — сказал Пьер, с удивлениемсмотревший на странное оживление своего друга и заметивший взгляд, который онвставая бросил на Наташу.

— Мне надо, мне надо поговорить с тобой, —сказал князь Андрей. — Ты знаешь наши женские перчатки (он говорил о техмасонских перчатках, которые давались вновь избранному брату для вручениялюбимой женщине). — Я… Но нет, я после поговорю с тобой… — И с странным блескомв глазах и беспокойством в движениях князь Андрей подошел к Наташе и сел подленее. Пьер видел, как князь Андрей что-то спросил у нее, и она вспыхнув отвечалаему.

Но в это время Берг подошел к Пьеру,настоятельно упрашивая его принять участие в споре между генералом иполковником об испанских делах.

Берг был доволен и счастлив. Улыбка радости несходила с его лица. Вечер был очень хорош и совершенно такой, как и другиевечера, которые он видел. Всё было похоже. И дамские, тонкие разговоры, икарты, и за картами генерал, возвышающий голос, и самовар, и печенье; но одногоеще недоставало, того, что он всегда видел на вечерах, которым он желалподражать.

Недоставало громкого разговора между мужчинамии спора о чем-нибудь важном и умном. Генерал начал этот разговор и к нему-тоБерг привлек Пьера.

На другой день князь Андрей поехал к Ростовымобедать, так как его звал граф Илья Андреич, и провел у них целый день.

Все в доме чувствовали для кого ездил князьАндрей, и он, не скрывая, целый день старался быть с Наташей. Не только в душеНаташи испуганной, но счастливой и восторженной, но во всем доме чувствовалсястрах перед чем-то важным, имеющим совершиться. Графиня печальными исерьезно-строгими глазами смотрела на князя Андрея, когда он говорил с Наташей,и робко и притворно начинала какой-нибудь ничтожный разговор, как скоро оноглядывался на нее. Соня боялась уйти от Наташи и боялась быть помехой, когдаона была с ними. Наташа бледнела от страха ожидания, когда она на минутыоставалась с ним с глазу на глаз. Князь Андрей поражал ее своей робостью. Оначувствовала, что ему нужно было сказать ей что-то, но что он не мог на эторешиться.

Когда вечером князь Андрей уехал, графиняподошла к Наташе и шопотом сказала:

— Ну что?

— Мама, ради Бога ничего не спрашивайте у менятеперь. Это нельзя говорить, — сказала Наташа.