Князь Владимир - Юрий Никитин

Он перелез забор, подкрался к окну. В тереме тихо, пахлонежилым. Уже не веря, Борис постучал, как велел Рама. В темном помещении ничтоне шелохнулось. Борис постучал еще, прислушался. Тихо, вдалеке лениво брехалисобаки.

Постучал в третий раз, повернулся уходить, как из тьмывыступила неясная фигура. Борис вздрогнул, когда человек молча взял его заруку, пальцы у незнакомца как из железа, повел вокруг дома. На заднем дворенезнакомец поднял ляду, снизу пахнуло теплым воздухом. Все так же не зажигаясвета, они стали спускаться по каменным ступеням в темноту.

Спускались долго, сердце Бориса едва не выскакивало отрадости. Снова среди опасностей, снова в чем-то запретном, где можно сложитьголову!

Впереди забрезжил свет. Из полутьмы выступила неясно дверь.Незнакомец постучал условным стуком. Дверь открыли не сразу, но когда Бориспереступил порог, у него перехватило дыхание.

Большой зал, стены выложены могучими плитами. Мог бы подумать,что вырублены прямо в скале, если бы Борис не знал, что Киев стоит на песке сподзолом пополам. Щели заделаны, в зале сухо и горячо от светильников. Подстенами широкие лавки, все заняты людьми в одинаковых белых одеяниях. Чтозаставило Бориса еще больше похолодеть от страха и возбуждения, так это ихлица, полностью закрытые такими же белыми капюшонами. Только для глазоставались узкие щелочки.

Посреди зала стоял приземистый стол. На нем лежалчеловеческий череп, тускло блестела чаша на высокой ножке.

Человек, приведший Бориса, откинул капюшон. Это оказалсяРама. Он поставил Бориса возле стола на перекрестье взглядов. Голос волхва былторжественным:

– Тайные Братья! Волхв Борис весьма усерден в познаниинаших тайн. Его сердце всегда было всецело отдано величию Руси, но толькосейчас, когда мощь его рук и ног перетекла в мощь разума, он ощутил настоящую,подлинную мощь… и стал пригоден для нас. Я, по вашему велению, долго наблюдалза ним, выспрашивал при случаях, вызнавал его сокровенные чаяния… Могу поклясться,что он уже дозрел учиться у нас, перейти из простых волхвов, коих как песка наберегу моря, в Настоящие! Посему я, взяв с него клятву, нарушение коей караетсясмертью, рискнул привести его сюда. Судите меня, судите его, судите нас!

Он поклонился, отступил и сел на скамью, стал неотличим отдесятка других. Кто-то из сидевших, Борис даже не различил его под стеной,сказал глухим голосом, искаженным капюшоном до неузнаваемости:

– Что ты ищешь в жизни?

– Истину, – ответил Борис, не задумываясь.

– А что есть истина?

– Знание, – ответил Борис так же быстро.

– Знание – это лишь первая ступенька истины… Что ж, тыуже скоро сможешь встать на эту ступеньку. Глуп тот, кто мечтает переступитьпервые, с ходу запрыгнуть на другие, выше.

Говоривший умолк, а фигуры под стеной зашевелились, Борисслышал приглушенные слова, но смысла уловить не мог. Один сказал наконецгромче:

– Все же он хочет ведать. А те, нынешние, не хотят… Имподай слепую веру! Значит, он наш по духу. Мы дадим ему древние веды. Пустьузрит Истину в доступном ему облике.

После молчания поднялся Рама, откинув капюшон. Лицо его былопосветлевшее. Он торжественно протянул руку Борису:

– Здравствуй, брат! Ты получишь сокровенные знания.Если и тогда захочешь связать свою судьбу с Тайным Братством, посвященныепроведут тебя через очищения, испытания. Ты узнаешь старые клятвы, дашь их… Ноэто будет не сразу. А пока… следуй за мной.

Против ожидания Бориса, он пошел не к выходу, а через весьподземный зал к крохотной, едва заметной дверце. Снял хитроумные запоры,навалился, отворил тяжелую дверь.

Борис ожидал увидеть крохотную каморку, но прямо от дверитянулся длинный проход. Вдоль стен на широких лавках и на вбитых в стены полкахв несколько рядов лежали стопки тонких деревянных дощечек, пластинок из краснойобожженной глины, свертки белоснежной бересты, широкие листы пергамента… Всебыло испещрено письменами, которые он никогда не видывал раньше. В дальнем углупри желтом свете масляного светильника горбились два человека. Лица их были скрыты.Они старательно переносили с глиняных пластинок на свежевыделанную телячью кожустранные значки.

– Узнавай прошлое, – велел Рама. Онулыбнулся. – Но будь недолго. Наверху ты остаешься обычным младшимволхвом. Утром ты должен быть на жертвоприношении богам, которых на самом делемы не чтим и которым не поклоняемся… Но это все должно оставаться в тайне!

Он ушел, плотно затворив за собой дверь. Глухо загремелизапоры. Борис остался наедине с сокровищницами вед, если не считать двухмолчаливых переписчиков. То ли у них были отрезаны языки, то ли они получилистрожайший приказ не общаться с ним, но Борис вскоре ощутил себя в полномодиночестве. В сердце закрался было страх, все-таки в глубоком подземелье, новскоре один только вид грамот на телячьей шкуре и бересте заставил забыть всена свете…

Когда под утро загремели запоры, Рама застал Бориса сосунувшимся лицом, желтого, в состоянии, близком к отчаянию.

– Я не понимаю, – сказал он измученно. –Отдельные знаки разумею, иногда даже схватываю значение слов, но смысл так и непостигаю! Даже не знаю, как толковать! Деяния древних достойны удивления,непривычны…

Рама покачал головой:

– Спешишь. И то дивно, что ухватил хоть что-то. Древнийязык, древний способ записи… Все изменилось за века, тысячи лет! Пойдем, тебепора помогать Нессу при жертвоприношении Перуну. Привыкнешь, узнаешь старыйязык прародителей.

Прошло время, и Борис начал все-таки разбирать древние идревнейшие записи. Заодно чуточку понял, откуда взялось Тайное БратствоВолхвов. Оказывается, в древнейшие времена, когда мир был иным, когда на светееще не было ни одного из нынешних народов, пращуры некоторых славян началипереходить от привычного кочевья, требовавшего отваги и мужества, к новому дляних землепашеству.

Кочевники же презирали сородичей, что променяли боевую славунаездников на унылый монотонный труд. Сперва редко, затем все чаще и чаще сталисовершать потравы своими бесчисленными стадами, в набегах разоряли их веси,сами оставаясь жить в шатрах и в крытых повозках. Однако люди вырождались,мельчали, теряли боевой дух, и вот уже все новые и новые начинали держать скотв загонах, а хлеб собирать с распаханных полей…

И наконец подлый царевич Колоксай, что на старом языкезначит Солнце-царь, вместе с новыми волхвами придумал и распространил ложь,будто с неба упали золотые вещи: плуг, ярмо, секира и чаша. Они, мол, горелинебесным огнем, и никто не мог их взять, только самому младшему сыну царяТаргитая, как раз царевичу Колоксаю, они дались в руки. Потому, мол, сами богивелят отдать всю власть ему!

Власть Таргитая в кровавой войне была низвергнута. Новыеволхвы уничтожили культ девы Даны – древней богини воды, а всюду насаждалиновую богиню землепашцев – богиню Апию, мать сыру землю. Старых волхвов убивалина месте. Праздники купала, свячение вербы, русалии и другие старые культы водытеперь были под запретом.