Нечистая, неведомая и крестная сила. Крылатые слова - Сергей Васильевич Максимов

– Куда же нам ехать?

– Поедем в государев дом: тут казны неведомо что. На возах ее не увезешь.

Вор рассердился и сказал:

– Как же ты, брат, Бога не боишься? Кто нас поит и кормит, и за кем мы слывем, и хочешь ты на него посягнуть. Я знаю, куда лучше ехать, – поедем к большому боярину. Лучше взять у него, а не у государя.

Пришли они к большому боярину, богатому и спесивому.

– Постой, – говорит вор, – я пойду во двор и послушаю, что там говорят.

Вернулся он и сказывает:

– Нет, брат, дурно говорят: хотят звать завтра царя кушать и хотят водку дурную и злую подносить. Не хочу никуда ехать, домой пойдем.

Царь и спрашивает:

– Где же, братец, нам с тобой видеться?

– Увидимся завтра в соборе.

Как они пришли в собор, так и увидал вор, что царя просят кушать, и услыхал, что он велел просить и того человека – побратима своего. Его стали просить, и неспесивый поехал со всеми вместе.

Говорит вор царю:

– Первую чарку станут подносить, ты ее без меня не пей.

Когда стали подносить, то царь и сказал:

– Поднеси брату: я прежде брата пить не стану.

Когда стали подносить брату, он отвечал:

– Я прежде хозяина умирать не хочу: пущай прежде хозяин сам попробует – выпьет.

Как только хозяин выпил, то его и разорвало.

«Знать, с этова-то первыя-ты чарки прежде хозяина и не пьют».

Таким образом попробовал заключить свой рассказ воронежского гарнизона Елецкого полка бывший сержант Михайло Первов, в 1744 году, на тему «Первой чарки прежде хозяина никогда не пьют: какову чашу нальешь и выпьешь, такову и гости». Слыхал он от старых людей тó (что мы сейчас также услыхали), а самого Первова, за такие предерзостные слова, били кнутом и, с вырезанием ноздрей, послали в Сибирь на житье вечное. Не слушай народных легенд, а тем паче не пересказывай их. Сказалось крылатое горячее слово, и совершилось мучительное кровавое дело.

Когда оба слова неосторожные люди произносили вслух, оба вместе и оба рядом, тогда всем свидетелям становилось тяжко и страшно. Слова эти, или как в свое время их книжно называли изражения, вели за собой жестокие последствия.

Екатерина II сказала запретительное слово, и одним этим подвигом могла бы заслужить историческую память и уважение потомства. 19 октября 1762 года объявлен всенародно всемилостивый указ, в котором, между прочим, было сказано: «Ненавистное изражение, а именно слово и дело, не долженствует значить отныне ничего, и мы запрещаем не употреблять оного никому. А если кто употребит отныне в пьянстве или в драке или избегая побоев и наказания, таковых наказывать тотчас так, как от полиции наказываются озорники и бесчинники».

Подаваться по рукам

Брат брату головой в уплату.

Пословица

– Подавайся по рукам! – скажет один в смысле доброго совета и утешения человеку, потерпевшему какую-либо неудачу, впавшему в беду или, в особенности, испытавшему горе. – Что же делать: надо было сообразоваться со своими силами, предвидеть печальный исход и быть осмотрительным и т. п. – подавайся по рукам (чужим).

– Легче будет волосам (твоим)! – доскажет другой: либо сам советник, либо за него (невольно и непременно) свидетель высказываемой жалобы и сетований.

Цельная пословица в указанной форме известна всем, прошедшим суровый искус прежнего воспитания со школьной скамьи, как руководящее наставление на те случаи, когда озлобленный учитель или строгий инспектор хватал за чуб и начинал таскать из стороны в сторону за волосы. Облегченному способу подаваться порукам, чтоб легче было волосам, научил, конечно, школьный опыт, а пословица все-таки дошла из глубокой отечественной старины, откуда и взята напрокат. Между прочим, в семинариях, ремесленных мастерских и других заведениях, включительно до трактиров, где вообще производится выучка деревенских мальчиков, эта наука так и называлась натаскиваньем.

Во времена младенчества народа, при разбирательстве споров и тяжеб, для выяснения темного смысла исков, прибегали к первобытному способу по закону: «Кто сильнее, тот и правее». Противники хватали друг друга за волосы, и кто первым перетягивал, тот и признавался правым; отсюда и поговорка: «В поле две воли: кому Бог поможет». В Москве сохранилось предание и указывается место на берегу речки Неглинной (скрытой теперь в трубе), где соперники, при свидетелях (пóслухах) из добрых или лучших людей и под наблюдением судных мужей (вроде присяжных заседателей), решали спор проявлением физической силы в потасовке. Один становился на правом берегу узенькой речки, второй на левом. Наклонив головы, они хватались за волосы. При этом, по преданию, побежденный обязан был взять соперника на спину и на закорках перенести его через речку: этим и кончались всякие претензии и прямые взыскания. Место это и до сих пор указывают близ церкви Троицы. Она отличается от прочих пятнадцати Троицких московских церквей особым прозвищем На Полях, и, в самом деле, доказано актами, что здесь была именно полянка, огороженная забором. Здесь происходили судебные поединки, или поле, древнейшая русская форма судебных состязаний – как особый вид Божьего суда среди других его видов, каковы: испытания водой, огнем, железом, ротою, или присягою и т. д. Противники должны были выходить биться рано утром, натощак, как бы на присягу, надев на себя доспехи, то есть железные латы и шишаки. Они обязаны были сражаться одинаковым оружием: большей частью ослопами, или дубинами. Людям слабым или неумелым в боях дозволялось приглашать нáймитов, или наемных бойцов, не разбирая того, что боярину доводилось биться с каким-либо холопом или купцу с черносошным мужиком или скоморохом. Так и говорят пословицы: «В поле съезжаются, так родом не считаются» (а дерутся) и «Коли у поля стал, так бей наповал», а судебный устав указывал: «А досудятся до поля (если нечем решить тяжбу, как Божьим судом, то пусть и дерутся), да не став у поля помирятся» (то есть допускается и мировая). Так выражается и поговорка: «До поля воля, а в поле по неволе» (то есть если вышел на место поединка, то уже и дерись, хотя бы только даже и за святые волоса). Если кто был убит на поединке, то его противник получал лишь одни доспехи убитого и лишался всякого другого удовлетворения. Стало быть, в исках было прямое побуждение щадить жизнь своего противника, что доказывается и указанным выше старанием уравновесить силы соперников. Для соблюдения законных условий при поединках всегда обязаны были (по «Судебнику» Грозного) присутствовать: окольничий, дьяк и подьячий. В пользу их, как и в пользу казны, взималась пошлина.

Еще псковская «Судная грамота» доказывает стремление законодательства по возможности ограничить и смягчить