Любовь и война. Великая сага. Книга 2 - Джон Джейкс

– О чем ты…

– Сэр? – осторожно произнес официант, топтавшийся рядом в ожидании заказа от Стэнли.

– Подойдите позже! – рявкнул Стэнли. – Объясни, что ты имел в виду, Джордж?

– Я видел Вирджилию. Она ехала на конке.

Новость так изумила Стэнли, что он не сразу нашелся с ответом.

– Я полагал, Вирджилия уехала далеко от этой части страны… Уже два или три года я о ней ничего не слышал и не получал от нее никаких вестей.

– Это точно была она, я практически уверен. Как ты помнишь, она никогда не заботилась о своей внешности, а эта женщина была прекрасно одета, и волосы причесаны по моде. Но даже при такой разнице…

– В общем, на самом деле ты совсем не уверен, – перебил его Стэнли. – Но предположим, это была Вирджилия. Почему тебя это беспокоит? Что с того? Мне и Изабель это безразлично, уверяю. С сестрой у нас нет ничего общего, кроме фамилии и неприязни к Югу.

– Неужели ты никогда не задумывался о том, как она живет?

– Никогда. Она воровка и шлюха… и это еще самые мягкие определения. Я вообще не желаю обсуждать Вирджилию и прочие неприятные темы. Я всю ночь не спал и просто хочу спокойно позавтракать. Если скажешь, могу пересесть за другой столик.

– Успокойся, Стэнли. Закажи что-нибудь, я помолчу. – Но все же сказал, нехотя дожевав картофель и откусив кусок остывшего бифштекса, покрывшегося жиром: – А я иногда задумывался. О том, где она, я имею в виду.

– Это твое личное дело, – заявил Стэнли тем же тоном, каким бы, наверное, говорил с человеком, раздумывающим, а не встать ли ему напротив пятнадцатидюймовой колумбиады, готовой выстрелить.

После этого они почти не разговаривали. Стэнли заказал плотный завтрак и с аппетитом съел его, завершив трапезу семью оладьями со сливовым джемом, а Джордж все вспоминал некрасивое лицо женщины, промелькнувшее в проезжавшей мимо конке. Но, как ни странно, братья были рады обществу друг друга.

Когда они уже выходили, Стэнли остановился, чтобы поздороваться с бледным, сутулым человеком, только что вошедшим в зал вместе с компанией. Джордж узнал агента Стаута, одного из банды Уэйда – Стивенса. Они со Стэнли шептались, как старые дружки. Джордж по-прежнему верил, что его брат связался с радикалами только из соображений выгоды, а никак не по убеждению.

Наконец Стаут вернулся к своим друзьям, и братья вышли на улицу.

– Ты сейчас на работу? – спросил Стэнли.

Джордж ответил, что собирается прогуляться три квартала до редакции «Ивнинг стар» и проверить последние сводки.

– Я привык получать точные новости от репортеров. Вы там, в своем департаменте, скорее обнародуете то, что выгодно, а об остальном умолчите.

Такое обвинение сильно задело Стэнли, но, к сожалению, брат был прав, и он не стал возражать. К редакции «Стар» – зданию на углу Пенсильвания-авеню и Одиннадцатой улицы – они пошли вместе. У входа стояла толпа примерно человек сто и читала длинные, исписанные вручную листки бумаги, висящие снаружи.

– Старье, – нахмурился Джордж. – Все это я читал вчера. Мне пора идти…

– Постой, – сказал Стэнли. – Вон новую несут.

По толпе прокатился взволнованный шепот, когда из здания вышел мужчина в рубашке с коротким рукавом, держа в руке длинную узкую полоску бумаги. Передвинув лестницу, он поднялся по ней до веревки, натянутой вдоль фасада, и прикрепил рядом с другими крупно написанную от руки сводку.

Почти мгновенно раздались ликующие крики:

– Мы победили! Драчливый Джо сделал это!

– Тащите этих пленных сюда, вздернем их!

– Джексон получил то, что заслужил!

– Если эти сообщения – правда… – проговорил Стэнли, барабаня пальцами по жилету.

Джордж не слышал брата. Во второй раз за это утро ему показалось, что его ударили под дых. В голове поплыли размытые образы. Словно наяву он увидел перед собой странного, застенчивого мальчика из пресвитерианской семьи с холмов Западной Виргинии, который стал его другом. Уже в юности, несмотря на свои причуды, Джексон подавал большие надежды, и всем почему-то сразу становилось ясно, что его ждет великое будущее.

Джордж вспомнил их пирушки после отбоя и то, как Джексон всегда был привередлив в еде, потому что боялся несварения. Вспомнил, как называл его Томом, как они вместе с Орри и Сэмом Грантом сидели в пивнушке после захвата Мехико. Как Джексон заказал бокал вина и лишь пригубил его, в то время как остальные накачивались пивом.

Листок со сводкой трепетал на ветру. По опыту он знал, что такого рода сообщения с мест военных действий зачастую бывают правдивы лишь наполовину, а то и полностью лживы, но почему-то именно эта новость вызвала у него дурное предчувствие. Наконец он словно издалека услышал голос Стэнли.

– Что ты сказал?

– Я сказал, что, если слухи о Джексоне верны, для Союза это только благо. А еще лучше, чтобы рана оказалась смертельной.

– Заткнись, Стэнли! Держи свои тупые комментарии при себе или оставь для той своей мстительной своры, с которой ты на короткой ноге.

– Я буду говорить что хочу о предателе, который…

– Нет, не будешь. Он был моим другом.

Стэнли открыл рот, но тут же закрыл его. Набычившись, Джордж еще несколько секунд сверлил его мрачным взглядом, а потом напряженно повернулся и прошел за угол здания. Один человек из толпы, который слышал их разговор, посмотрел на Стэнли:

– Что сказал тот офицер – что Каменная Стена был его другом?

– Да любого, кто в этом сознается, убить мало! – заявила какая-то толстуха.

– Вполне разделяю ваше мнение, – заявил Стэнли.

Он уже пожалел, что, поддавшись порыву, решил позавтракать с Джорджем, и снова подумал о том, чтобы привлечь внимание полковника Бейкера к своему брату.

Вирджилия знала, что будет наказана за свою поездку в Вашингтон. По возвращении в Аква-Крик женщина, недавно назначенная на место начальницы над всеми медсестрами и сиделками госпиталя, наверняка устроит ей выволочку за отъезд в такое горячее время, когда поток раненых после Чанселорсвилла не прекращается ни на один день. Грандиозное наступление генерала Хукера провалилось, хотя в столице об этом еще не знали, как обнаружила Вирджилия.