Суворов и Кутузов - Леонтий Раковский
Шрифт:
Интервал:
– Поехали! – сказал Кутузов и с достоинством, медленно выехал из калитки.
Стража смотрела на них с удивлением и восторгом.
Первый караульный теперь услужливо распахнул перед ними красивую резную дверь: он тоже ожидал награды и не ошибся – Кутузов бросил ему горсть серебра.
Бин-баши с нетерпением, волнением и страхом ждал их за оградой султанского сада.
– А эта, в желтом, в самом деле недурна, – сказал Михаил Илларионович, когда они ехали к пристани.
– Турки говорят о таких: она – настоящая луна! Если б она была невольницей, то стоила бы по меньшей мере тысячу кошельков! – ответил, улыбаясь, Пизани. – Вообще у турок вся красота в дородности. Одна турчанка извинялась, что у ее дочери незаметен живот: «Но он скоро появится у нее. Теперь же просто беда: она пряма и тонка, словно тростинка!»
– Николай Антонович, скажите, – полюбопытствовал Резвой, – а труден у турок развод?
– Нет. Не надо никаких формальностей – одно желание мужа. Он только скажет жене: «Я смотрю на тебя, как на спину моей сестры!» – и довольно!
– Действительно без волокиты! – усмехнулся. Кутузов.
Вернувшись в посольство, Михаил Илларионович тотчас же послал с секретарем письмо великому визирю. Кутузов просил простить его за то, что он нанес визит в гарем.
«Моя царица поручила мне передать прелестным обитательницам гарема, этому благоуханному цветнику, приветствие».
Кутузов хвалил ум, верность и бдительность стражи гарема и просил именем Екатерины II «наградить столь достойных подданных, жертвовавших собою для поддержания дружбы обоих дворов».
– Отрубят этим несчастным неграм головы за то, что они пропустили нас? – спросил Резвой.
– Не отрубят. Султанша-мать и кызлар-агасы за нас. Впрочем, посмотрим; если отрубят, значит, наши враги восторжествовали.
К вечеру Кутузов узнал: караульные черные евнухи получили подарки – так повелел султан, которого не возмутило это вторжение русского посла в запретный сад и который лишь смеялся над всем происшедшим в гареме.
Кутузов ждал, как откликнется на подарки всесильный начальник черных евнухов.
Через день после прогулки Михаила Илларионовича в султанский сад приехал в Перу черный евнух, посланный кызлар-агасы. По его сморщенному, в мелких морщинах лицу нельзя было определить, сколько ему лет: тридцать или шестьдесят. И, глядя на это безусое, жирное лицо, не сразу скажешь, кто это: мужчина или женщина.
Кутузов сам принял его.
Кызлар-агасы благодарил «высокородного» посла за подарки и прислал от себя массивный золотой ковш и шаль из Анкары, такую тонкую, что вся она проходила сквозь узенькое колечко.
А одалиски прислали русскому послу большой букет роз и один гранат.
Всех удивил последний подарок: обыкновенный гранат.
Евнух приехал без драгомана, и Михаил Илларионович велел своему переводчику спросить, что это значит.
Услышав вопрос, евнух сморщил в отвратительную улыбку свое и без того сморщенное лицо и сказал:
– Это – язык любви. У нас если девушка хочет что-либо сказать, чтобы не слыхали другие, то дает цветок или плод.
– А что же значит на таком языке – гранат?
– «Мое сердце горит по тебе!»
– А розы?
– «Веселись, мой возлюбленный».
– А что же посылают, когда хотят сказать обратное?
– Грушу. Груша значит: «Оставь надежду!»
Михаил Илларионович рассмеялся:
– Это очень похоже на украинскую «дулю»… Ну, угощайте дорогого гостя.
Кутузов остался в зале: ему хотелось поговорить с евнухом. Михаил Илларионович смотрел, как евнух с довольно равнодушным видом пьет привычный кофе.
– Что ему этот кофе? Он пьет кофе несколько раз в день. И кофе у них наверняка лучше нашего. Тут посторонних нет, угостим-ка мы его по-русски, – сказал Кутузов. – Пусть принесут штоф водки, да боровичков маринованных, да невского копченого сига. Говорят, османы не пьют вина и не уважают рыбу. Проверим!
Сам посольский метрдотель в ливрее и белых перчатках принес на серебряном подносе большой графин водки и закуску.
Евнуху налили в кофейную чашку водки, и переводчик сказал:
– Вот что пьют у нас вместо кофе. Только пить надо сразу.
Евнух выпил чашку. Его бабье лицо расплылось от удовольствия. Гостю подвинули мисочку с янтарно-желтенькими, словно фарфоровыми, боровичками, положили вилку.
Евнух не обратил внимания на вилку, а прямо полез своими коричневыми толстыми пальцами в миску, взял грибок и захрустел.
– Чох якши! – зажмурился он.
– Ну-ка, Федюша, налей гостю еще! – сказал племяннику Кутузов. – Да скажите ему, что грибки надо есть с хлебом.
Посмотреть на стража султанских жен собралось чуть ли не все посольство. Офицерская молодежь просила Михаила Илларионовича, чтобы он позволил спросить евнуха, хорошо ли ему жить среди стольких прекрасных девушек.
– Это непристойно: вы же знаете, у кого спрашиваете! – возразил Михаил Илларионович.
– Да ведь он пьян! – убеждал дядю Федя Кутузов.
– Ну спрашивайте! – махнул рукой Михаил Илларионович.
Евнух рвал руками копченого сига, исправно закусывая после очередной чашки, когда ему перевели нескромный, каверзный вопрос молодежи. Он секунду помолчал, обвел осоловелыми глазами улыбающихся офицеров и дипломатично ответил:
– Десять повинующихся женщин доставляют меньше хлопот, чем одна повелевающая!
Михаил Илларионович улыбался:
– Остроумно ушел от неприятного ответа, молодец!
– Пусть скажет, – обратился Федя Кутузов к переводчику, – почему у них заведено многоженство. Разве одной мало?
Турок, услышав вопрос, вынул из хрустальной вазы, в которой стояли розы, белую.
– Эта роза прекрасна? – спросил он.
– Прекрасна.
Евнух вынул вторую, алую:
– А эта?
– Прекрасна!
Турок вынул третью, черную:
– А эта?
– Прекрасна!
Евнух сложил все три розы в букетик и сказал с важностью:
– А все вместе они еще прекраснее!
– Да он совсем дипломат! – похвалил, улыбаясь, Михаил Илларионович.
– Дядюшка, а можно спросить: какие ему больше нравятся – худые или полные? – пристал Федя Кутузов…
– Ваше высокопревосходительство, пусть он ответит на это, – хором подхватили просьбу товарища молодые офицеры.
– Ну, валяйте!
Поделиться книгой в соц сетях:
Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!